тира, я была знакома давно. Он работал здесь еще в те годы, когда приезжала школьницей к бабуле на летние каникулы.
– Привет, Ленок. Что-то ты поздно сегодня.
– Закрываешься? Мальва, сидеть!
– Нет. Чего мне домой спешить? Меня никто не ждет.
– Постреляю?
– Давай. Как, всегда?
Когда я приходила в тир с компанией, мы Петровичу перекрывали дневную выручку. Если заглядывала одна, да еще, как сейчас, в заведении никого не наблюдалось, то любил со мной задушевно побеседовать. Говорил он один, неспешно, удобно устроившись в углу стойки, а я только изредка поддакивала или кивала между своими выстрелами. Пофилософствовать мой старый друг любил. Поделиться жизненным опытом, поучить уму-разуму. Я догадывалась, что он меня всегда ждал, если знал, что бывала в городе. Когда еще высказался бы всласть? А тут был благодарный слушатель.
Зарядив ружье после очередного выстрела, я неспешно определяла цель, когда вдруг поняла, что давно не слышала монотонного голоса Петровича. Бросила, было, взгляд на него, собираясь опять выстрелить, и замерла. Он сидел, окаменев. На лице недоумение пополам с тревогой, рот приоткрыт, точно замер на полуслове, глаза остановились и уставились мне за спину. Не понимая причины его столбняка, я неспешно повернулась и увидела здоровячка под два метра ростом. Коротко стриженные русые волосы, крепкая шея, черная футболка, в обтяжку, демонстрировала отличную физическую подготовку ее хозяина. Руки он держал в карманах джинсов, привалившись плечом к стене рядом с дверью. Всмотревшись в его лицо, отметила крупные черты, старый шрам на правой брови и очень не понравившийся взгляд серых внимательных глаз.
Спокойствие, только спокойствие. Заставив себя дышать ровно, я прижалась спиной к стойке, а ружье медленно поставила на нее вертикально. Мальва начала подниматься из своего угла, напряглась, но не издала ни звука.
– Петрович! – голос этого типа звучал как-то лениво. – А, разве с собаками сюда можно?
В любой другой день мужик показался бы мне симпатягой, люблю спортивный тип. И голос нормальный, главное, без угрозы. Уверенный в себе человек всегда вызывал у меня уважение. Но сегодня, в этот день, все было иначе. Вот сейчас я поняла, отчего маялась последние часы. Ведь ждала же неприятностей. И они, похоже, явились.
– Мальва, сидеть! – с голосом я справилась.
Собака села, но расстояние до вошедшего сократила и теперь была между нами. Угрозу она не демонстрировала, только внимание к каждому возможному движению этого человека.
– Миронушка! – ожил Петрович, откашлялся и привстал со стула. – Это же свои. И девочка, и собачка ее. Свои они. Всегда ходят. Пострелять, значит.
– Угу. – Мужик отлепился от стены и подошел к стойке с ружьями. – На все.
Бросил купюру на стойку. Мне стрелять разом расхотелось. Бросить бы ружье и бегом домой, а дверь закрыть на все запоры и, зажав в руке телефон, приготовиться
