тем показывает, как внутренняя жизнь подвижника Христова была всеобъемлюща, как она захватывала его, сообщая озарения в зрении духовных таин от одного внимательного созерцания природы Божией! Чистого созерцания! И это есть одна из особенностей творчества Святителя. Подобны приведенной и его статьи «Кладбище»[60], «Житейское море»[61] и многие другие.
Уступают им по числу те произведения Святителя, где он говорит о подлинном «молитвенном действии», о том подлинно духовном состоянии, которое не связано даже с созерцанием природы Божией. Как в своем жизнеописании он любил относить эти состояния на счет некоторых иноков-подвижников, так и в статьях этого характера Святитель делает примечания, чтобы утаить подлинность происшедшего с ним. Мы разумеем его слово «Странник»[62], которое сразу, без всяких предисловий начинается с беседы, с вопрошания Бога душою человека. «Откуда Ты шествуешь? Где Твое обычное селение? Где Ты был доселе? Почто доселе оставлял меня в одиночестве, в сиротстве, в нищете, в смерти ужасной?». Такими вопрошаниями начинается это необычное слово Святителя. «Ты приходишь!.. <…> Неожиданно являешься в душе, Невидимый и Непостижимый! являешься с несказанною тихостию и тонкостию, вместе с властию и силою Творца, потому что изменяешь всего человека: изменяешь, претворяешь, воссозидаешь, обновляешь и ум, и сердце, и тело!».
Так детально, пространно изъясняет подвижник происшедшее с ним великое Благодеяние, и не сокращает, не ограничивает описания невещественных явлений! Статья эта по объему значительно более тех, где берутся образы внешней природы, и от зрения их продолжается богословствование. Статья эта – вся из невещественных, чисто-духовных ощущений и по высоте своей может быть сравнима лишь с аналогичными писаниями преподобного Исаака Сирина. И так же, как последний, по любви к братии, святитель Игнатий не предал молчанию совершившегося с ним чуда, дабы люди знали о свойствах подлинно духовных подкреплений, которые во время и время посылаются подвизающемуся Владыкой всяческих.
«Как назову Тебя? Как скажу о Тебе братии моей? Как передам им имя Странника, уклонившегося под кров души моей?..» – продолжает вопрошать посещенный Благодатью. «Как же назову витающего у меня, витающего во мне Странника? Как назову чудного Гостя, пришедшего утешить меня в моем изгнании?..» – дальше и дальше вопрошает этот посещенный. «Он не имеет никакого образа, ни вида, ничего в Нем нет чувственного», – вопиет душа человека. – «Откуда Он пришел, как во мне явился – не знаю. Явившись, Он пребывает невидимым, вполне непостижимым. <…> Очи мои смотрят, и не смотрят, – видят, и не видят; уши слышат, и не слышат; все члены мои упоены, – и я шатаюсь на ногах моих…», – продолжает посещенный и опять вопрошает: «Как же назвать самое действие? – Оно примиряет, соединяет человека с самим собою, а потом с Богом: невозможно не узнать в этом действии веяния благодатного мира Божия…»
Наконец, Странник скрывается «так же
