знаешь, о чём это? – спросил Додик.
Они сидели в тени чёрного саксаула на персидском ковре, растленным прямо на земле. На Вике был розовый сарафан, на Додике только белые плавки. Сегодня было очень жарко. Он сидел в позе лотоса и пил пепси. Витя с Наташей сидели поодаль на полотенце (Вика видела только их голые спины и затылки) и как обычно о чем-то шептались.
– Не-а, – улыбнулась Вика, зная, если Додик о чём-нибудь спрашивает, он спрашивает ни для того, чтобы услышать ответ, а чтобы о чём-то рассказать.
– Ты как-то подошел ко мне, – отрыгнувший и поправив яички в плавках, начал Додик. – Не помню точно, когда и где это было… Кажись, мы шли по синайской пустыне… и имя у тебя было Мойша… Ты мне сказал вдруг «Вначале было слово, и слово это было у бога, и слово это было бог». Я тогда рассмеялся, сказал «что за ерунду бессмысленную несёшь?». Ты усмехнулся и ответил «на первый взгляд, действительно бессмыслица, но это только на первый взгляд…». Помню, уже опустилась ночь над нашим караваном, горели костры, люди нашей банды обсуждали недовольно, ну как обычно, мол зря мы ушли от вод Нила… а ты всю ночь рассказывал мне, как рождалось вселенная.
Ты открыл мне тогда тайну слов, языка людей. До начала не было ничего, даже пустоты. И некое существо вдруг осознало, что желает быть. И решило оно стать. Но его еще не было. И вот как-то поняло оно, чтобы стать сначала нужно дать название… Чтобы предмет появился во вселенной, он сначала должен быть назван… Во вселенной нет ничего, чтобы не имело название…
– Как же так, Додик, ведь есть многое, что-то такое, что мы пока не знаем, что никто не знает, а потом узнает и дает название…
– В твоем вопросе, Вика, уже множество ответов – «многое», «что-то», «то, что пока мы не знаем»…
– Хитро! – задумалась Вика. – Если даже я не знаю, что передо мной, я себе говорю, это какой-то предмет. Так?
Додик кивнул и продолжил:
– Когда ты понял, что, чтобы появится, нужно дать себе имя, ты издал звук восторга «бог». Оно еще ничего не означало, это было простое междометие. Но так как этот звук был первым во вселенной, он и стал именем твоим. И ты появился. Слово «бог» был первый звук в рождаемой пустоте, которому эоны лет спустя один мудрец даст еще одно название – большой взрыв. Это всего лишь хлопок разворачивающейся пустоты, но он стал твоим именем. И осознал ты тогда силу творчество слов. Каждое слово сказанное потом тобой ли, или иным существом, созданным по образу твоему, становился предметом или существом вселенной.
И ты мне сказал тогда, разглядывая звёзды на ночном небе над Синаем, нет во вселенной ничего, что ранее не имело название. Слово произнесенное рождает то, что оно означает. Как родил радостный возглас того , кто впервые выдохнул его.
– Значит, вселенная существует лишь для тех, у кого есть сознание, как Бог и люди, у кого есть язык и слова? – непонимающе посмотрела на Додика Вика. – А как же, ну… например, собаки? – девочка поглядела на дремлющего трехглазого пса.
– У всех есть свой язык, – улыбнулся Додик. Он отвлёкся от разговора, оттянул вдруг плавки и показал Вики пенис. – У меня последнее время на члене чиряки. Наверное, простуда…
– У Вити было такое, – разглядывая фаллос мужчины, сказала девочка. – Мама марганцовкой лечила…
– Надо попробовать, – сказал Додик, убирая член обратно в плавки. – Ты принеси мне марганцовки.
– Хорошо, я попрошу у Инги… Ты не дорассказал. Ты сказал, у всех есть свой язык…
– Да, у всех… Я был давным-давно псом, и … правда не очень много собачьих слов помню. Но Ананду понимаю. Просто в их языке много слов не было, таких какие есть у человека. И они многое не видят. К примеру, у них нет слова «звёзды», и когда я был псом, я и не видел звёзд… да и облаков, кажется, тоже. Собакам не нужно знать ни о звёздах, ни об облаках, поэтому у них нет и слов таких, а нет слов, они и не видят ни звёзд, ни облаков…
Вики еще хотелось о многом расспросить, но тут подошел Витя и с важным видом заявил:
– Мы тут с Наташкой решили поженится…
– С чего это вдруг? – даже поперхнулась Вика.
– Ну, как же она ждет от меня ребёнка.
– А ты случаем не забыл, что и я от тебя жду ребенка?
– Нет, не забыл, – важничал он, скрестив на груди руки. – Но ты ж моя сестра. Как я на вас-то обоих женюсь?
– Ой-ой, падишах. Развёл тут гарем, понимаешь!
Витя и Додик засмеялись.
– Подай лучше руку беременной женщине, ваше величество, – сказала Вика.
Витя помог сестре подняться. Она оглянулась.
– Это я что, не на ковре сидела, – задумчиво произнесла
