цвету…
– Оскопят тебя там, да и в гарем определят…
–Зачем оскопят, как в гарем?—спохватился я—что я там делать буду?
–Не ты делать будешь, а с тобой– засмеялась Ксения—как и со мной(тут ее смех стал горьше), но моя доля женская-известная, а твоя…ни так ни сяк…
–Как можно?—не унимался я—меня…кхм..как бы и некуда…
–А пердишь ты чем?…вооот туда—глаза ее лисьи сузились—вот тогда спесь с тебя вся и сойдет…
–Да брешешь девка(!), я ж той дыркой сру! Они дураки чтоль ковыряться в вонючих местах?
–Может и дураки—согласилась Ксения, заметно помрачнев—только власть за ними, а власть часто желания поганит…
Ночью, после разговора с Ксенией никак не мог уснуть, ужель не брешит девка? Ладно....сдюжим как-нибудь и эту невидаль…а Ксюха—стерва, люблю таких..добуду ее, коли бубенцы не оскопят…
Глава 2. ПРИБЫТИЕ В ИСПАНИЮ
В порт Малаки заходила огромная венецианская галера. Грузчики на причалах удивленно оглядывались на величественный корабль, с которого доносилась задорная песня на неизвестном языке:
Эх дубинушка ухнем,
Эх, зеленая сама пойдет, сама пойдет,
Подернем, подернем,…да уууухнем!
Пели галерные гребцы, и десятки акцентов слились в один, бодрый, залихвацкий, будто даже кавказский....
–Что за песня такая?—спросил портовый смотритель Хафар венецианского купца..
–Русский раб остальных научил—ответил тот.
–О чем она?—снова полюбопытствовал Хафар.
–Костолом говорит, что о смиренной рабской доле, об умении радоваться мелочам жизни: лучику солца, отдыху от хлыста, отварному гороху без червей....
Песня настолько пришлась по душе местному люду, что уже к вечеру, во всех припортовых харчевнях пели «Эх дубинушка ухнем».
У южных городских врат Малаки, глядящих на море и на порт, распологался невольничий рынок, вереницу рабов с галеры повели прямиком на него. Из толпы невольников выделялся один: светлорусый, на голову выше остальных, косая сажень в плечах, голубоглазый с неунывающим взглядом.
К высокому парню подошел рыжий старик в парчевом тюрбане, и внимательно оглядывая его мускулатуру спросил:
–По арабски говоришь?
Парень кивнул.
Рыжий старик заглянул парню в зубы, и принялся ощупывать его мускулы..
Молодец состроил непонятную трагикомичную гримасу, желая скрыть неуместный смешок, и выпалил по русски:
–Отвянь скотина басурманская, щекотно ж блеать!
Старик посмотрел ему в глаза:
–Что ты сказал раб?
–Сказал, что буду служить тебе верой и правдой, и приму твоего бога, как своего…—ответил тот.
–Хм, хорошо—удовлетворенно крякнул старик, окончив осмотр—только не «как своего», а «заместо своего»…понял?
–Да
