спросил эйцвас у своего отражения в стекле. – Писать книги, преподавать. Или отправиться с Эмилем в Южные леса, самому посмотреть уже на эту арку? Он говорит – удивительное зрелище.
Ответа, разумеется, не последовало. Решевельц вернулся за стол и попытался погрузиться в работу, но голова снова думала не о том. Настанет ли день, когда удастся хотя бы приблизиться к тому, что удалось добиться гибенорам? Повторить их башни с огромными кристаллами на вершинах, способными преобразовывать силу, текущую повсюду, в энергию, приводящую в действие необыкновенные машины, сейчас неподвижно застывшие в темноте подземных залов? Разгадает ли кто-нибудь секрет их путешествий из города в город за несколько мгновений при помощи специальных камней, установленных на площадях? Где сейчас эти камни? Как они работали? Ведь они были, это несомненно, все источники об этом говорят. И сколько уже времени Старый Город пытается найти хотя бы небольшой уцелевший образец! Тщетно.
А эта история, произошедшая в Пещерах год назад… Что же, все-таки, там случилось? Алворд замял дело, а не стоило бы. Эйцвас посмотрел на пухлую папку, содержащую полный отчет Храмовой Стражи об осмотре зала и провала. Отчет был подробнейшим и содержал такие вещи, о которых ни Государственный Совет, ни Ройзель не знали. Решевельц же, внимательно изучив все, решил, что самым лучшим будет пока оставить все как есть.
Он вздохнул и вернулся к работе. «В то время, как Хранители пытались отыскать, как смогла проникнуть на Диверос чуждая энергия, Нойрэ убеждением и обманом привлекала на свою сторону все больше сторонников.» Эйцвас прервался, перечитал написанное, затем решительно вычеркнул слово «обманом». Хаос не лжет. И никогда не принуждает. Гибеноры сделали свой выбор добровольно. Как и Нойрэ. Почему она решилась на это? Как это случилось с ней? Кто же сейчас знает.
С улицы послышались звонкие удары: колокола храмовых часов прозвонили четыре раза. От гарнизонных казарм послышался протяжный звук трубы: начинался утренний развод караулов. Эйцвас снова положил перо. Глядя в окно, где на фоне не спешившего еще светлеть неба едва проступал силуэт храмового купола, он снова задумался. На этот раз – о Ройзеле. В определенных кругах ходило мнение, что Решевельц считал алворда если не врагом, то уж точно – противником и помехой. Было ли это так на самом деле? Нет, не было. Решевельц, напротив, видел в нем противовес себе, приводящий политику Аверда в равновесие. А что до личного отношения… На этот вопрос у него не было ответа. Разве может быть правый глаз быть другом левому? Или одна рука – питать любовь или ненависть к другой? Они просто выполняют ту работу, для которой предназначены. И чем слаженнее они это делают – тем лучше.
Снова горячо сдавило грудь. Вдохнув поглубже, эйцвас попытался сосредоточиться на работе. Он глянул в лежащий рядом черновик и продолжил писать – с того места, где остановился. «Нойрэ же сумела убедить родителей, братьев и сестер в том, что для защиты от проявлений
