он сейчас и занимался.
В конце концов консилиум медиков был собран. Все они поочерёдно обследовали Студёного. Можно было бы провести целое социологическое исследование на тему того, как люди реагируют на восставшего мертвеца в одной комнате с ними. В начале никто из врачей не воспринимал всерьёз причину их встречи.
– Чепуху какую-то мне рассказываете!
Затем все искали подвох:
– Да вы меня разыгрываете! Такого не может быть!
Потом все замолкали и начинали теребить бороды, поправлять очки, протирать платочком лысины и тянуться за сигаретами. Один из докторов даже перекрестился:
– Ну ты даёшь! А кто тут статьи про научный атеизм в комсомольской газете писал? – хлопнул его по спине Анатолий Михайлович.
– А как на это реагировать? – парировал его коллега, нервно дёргая руками в сторону Виктора.
– Ладно, дорогие товарищи учёные, – Дмитриев потёр ладоши и встал с кресла профессора. – Пойдёмте-ка в морг, там я вам оживлю кого-нибудь, кого скажете, и вы тут начнёте свою работу, а мы с Витей поедем.
Виктор стал одеваться. Ему порядком надоело быть объектом ощупывания и осматривания. Он вдруг понял, что теперь он не такой, как все, и это чувство ему было в новинку. Вот раньше он ходил в школу, потом в институт, потом на работу. Покупал продукты, ездил в метро, мечтал об отдыхе на море, читал политические новости и думал, что он-то лучше остальных в этой жизни всё понимает. Был как все, одним словом. Он легко мог растворится в толпе, он мог, например, пойти с девушкой в кафе или с друзьями в бар, и все его разговоры были бы такими же, как если бы Виктор был не Виктором Студёным, а Иваном Ивановым. Ау, где ты, Витя? Вроде есть, а вроде и нет.
Но теперь, стоило людям понять, что рядом с ними восставший мертвец, они тут же начинали вести себя странно. Вот и сейчас все, кроме некроманта, делили присутствующих на живых и мёртвых, то есть на всех и Виктора. Это было и приятно, и нет. Потому что Студёный теперь точно понял, он уникальный, он теперь действительно в жизни что-то понимает больше всех, но вот только что?
Пиар-менеджер замер, застёгивая последнюю пуговицу на рубашке. Он раньше не часто задумывался о подобных вещах, так как не было повода, а теперь времени просто не было. Олег очень быстро начал развивать проект, он вообще всё делал энергично и бодро, так что Виктор даже за ходом его мыслей не всегда поспевал. Вот и сейчас Дмитриев уже открыл дверь и чуть ли не выталкивал врачей из кабинета. Схватив куртку, Студёный вышел последним, и профессор закрыл за ним дверь.
Спускаясь вниз по лестнице позади всех, Виктор видел, что медики беседуют между собой и с Олегом, но никто не пытается вовлечь его в разговор. Казалось бы мнительность, много ведь таких людей, которые просто не располагают к общению. Но нет, в глазах у всех этих докторов читалось что-то особенное, когда они смотрели на кадавра, и не только простой шок или страх, здесь было что-то ещё.
