на Вику, в надежде на ее благоразумие, но та лишь развела руками и сказала:
– А чо? Так надо, подруга!
На ее постной физиономии появилась неискренняя, почти нескрываемая улыбка благоговения, которую можно наблюдать у священника, только что отпустившего грехи смертнику. Ее розовые щечки надулись, как у жадного хомяка, а глазки сузились от удовольствия. Умолять ее было бесполезно. Вика надула большущий пузырь из жвачки, который тут же лопнул и повис липучими сгустками на бледных губах. Я с отвращением поморщилась, так как все это напомнило мне сцену из дешевого порнографического фильма, когда оператор берет крупным планом, а господа-режиссеры, спрятанные за кадром, с особым извращением и жестокостью выдавливают из каких-то тюбиков на почти невинное и крайне удивленное лицо девушки сгустки майонеза или кефира.
– Викуля, милая. Ну, скажи ты ему! – вырвалось из моих уст, но Экар уже всучил подруге обезглавленного, но еще трепыхавшегося петуха.
– На супчик!
Его шипящий змеиный голос гипнотизировал. Я сделала попытку встать и уйти, но этот чертов кудесник затворил за Викой дверь и с видом подвыпившего лихого хирурга взял свои руки в замок и хрустнул костяшками пальцев:
– Ну-с! Приступим!
Экар был удивительно подвижный, как заводной игрушечный робот, словно в его обтянутом кожей футляре всегда была вставлена волшебная батарейка. Движения его были прерывисты, глаза бегали из стороны в сторону, но при этом он всегда внушал людям свою исключительность, знание дела. Между девчонками мы его в шутку называли «сперматозоид», так как он никогда не ходил прямо, а какими-то зигзагами, особенно, когда выпьет. Сейчас он водил надо мной окровавленными руками, растопырив длинные пальцы, словно хищная птица, и я с трепетом наблюдала, как стекает с них жертвенная кровь петуха.
– Абдурахман- манн-ма…. – закричал он мне прямо в ухо визгливо, и я чуть не поперхнулась.
Он улыбнулся, довольный тем, что я послушная девочка, и снова пустился в свой дикий пляс шамана. Мне вдруг стало смешно, и я едва удержалась от смеха, когда этот кудесник стал нести полную околесицу на неизвестном мне наречии, величественно возвышаясь надо мной. На кухне слышно было, как гремит посуда и шумит вода из крана. Там о чем-то беседовали. Мое сердце невольно застучало. Ведь я уже приняла твердое решение расстаться со своим парнем, и весь этот цирк был придуман для того, чтобы Вика объяснила Леше, что я уже больше не его девушка. Самой мне признаться в этом духу не хватало, и я долго вынашивала план, как все это сделать менее болезненно. Случай помог нам. Последняя неделя лета была очень дождливой, и я простыла по-женски. Просить родителей на лекарства совесть не позволяла, они и так вбухали все в мою учебу, и Леша, узнав о моих стеснениях, предложил услуги знакомого экстрасенса, абсолютно бесплатно.
Помню,
