из ножен клинок. Гледерик ожидал увидеть у противника шпагу, но это оказался тяжелый палаш односторонней заточки, с широким лезвием и рукоятью без драгоценных камней.
Неожиданно, решил молодой Брейсвер. Такой павлин скорее предпочел бы рапиру с позолоченым эфесом. Или нечто подобное, не менее вычурное.
Томас Свон сделал шаг вперед, слегка сгибая колени. Он казался на редкость злым, и смотрел на противника едва прищурясь. Дэрри попробовал зеркально отразить его стойку, насколько у него это могло получиться, и вскинул меч в защитной позиции. Словно увидев в этом приглашение к бою, юный аристократ метнулся к противнику и немедленно атаковал.
Томас ударил размахнувшись, с плеча, и вложил в сделанный им замах всю силу. Свистнула сталь, ударила закатным бликом в глаза. Свон легко сбил выставленный Гледериком меч – так резко, что заболела кисть, и молодой Брейсвер едва успел отступить.
Томас в ту же секунду вновь замахнулся, уже с другого плеча, и опять ударил. Бил он с яростью, особо не примериваясь – просто лупил в белый свет, зато от души. На этот раз Дэрри кое-как принял удар на гарду, чувствуя напряжение в выворачиваемой руке. Его враг был силен и охотно своей силой пользовался, а сам Гледерик, хоть и учился фехтованию раньше, еще не совсем к нему приспособился и боевого опыта почти не имел.
Младший графский сын, обвиненный Гледериком в никчемности, усмехнулся – скорее уж хищно ощерился, и сделал своей кистью быстрое круговое движение. Меч вылетел у Гледерика из рук и покатился по мосту. Брейсвер собирался было кинуться за ним – но понял, что тогда подставит врагу спину.
Видя его колебания, Томас Свон рассмеялся. Не оставалось сомнений, что он сейчас торжествует и абсолютно доволен собой.
– У вас осталось ровно два варианта для действий, мой дорогой помоечный друг, – сказал эринландский аристократ сладко. – Вы можете броситься бежать, и тогда я убью вас в спину. Вы можете стоять так, как стоите сейчас, и смотреть мне в глаза – и тогда я все равно вас убью. Но в момент смерти вы обретете хотя бы подобие человеческого достоинства.
Гледерик выдохнул, сжимая кулаки и чувствуя, как его всего трясет. Хотелось ругать себя за собственную глупость и нелепую гордыню, хотелось броситься улепетывать отсюда со всех ног, хотелось оказаться дома, поужинать – и чтобы событий последних сумасшедших двух лет не случалось вовсе, а отец предложил выпить немного вина и завел свои обычные пьяные россказни. Ничто из этого, однако, не представлялось юноше сейчас возможным.
«Похоже, моя песенка спета, и спета куда быстрее, нежели я хотел».
– Бейте, сударь, – сказал Дэрри ровно, – и бейте, как вам будет удобно. Я не побегу.
– Хорошо, – сказал Томас с удовольствием. – Ударю. Или может, – он чуть помедлил, – я уступлю эту честь кому-то из друзей. Ты ведь вызвал на поединок и их тоже. Джеральд, Гленан, что скажете? –
