только за этим сюда явился, учить меня жизни собрался? – усмехнулся Олег, кивнув на стакан с водой.
– За тобой я вился, вот запарился, пока тебя искал, – неожиданно признался Рыжий и подмигнул адмиралу
– Прямо меня именно, а ничего не перепутал?
– Именно тебя, мне велено было найти самого печального капитана дальнего плаванья, не говори, что я ошибся.
Он указал на наколку на плече – знак служивших на флоте.
– Ну не капитан, но служил, три года, – признался Олег, – только когда это было, все быльем поросло.
– Ах, моряк, ты слишком долго плавал, – стал насвистывать Рыжий
– Не плавал, а ходил сам знаешь, что только плавает.
– Ну ладно, ходил – бродил, вот стишок для тебя сочинил, всю ночь маялся, музу терзал, почитай внимательно, может и пригодиться.
Олег взял из его рук с рубином на указательном пальце альбомный лист, сложенный пополам, и еще раз на него взглянул. Что-то с ним творилось странное, и вокруг него тоже, прямо мистика какая-то, а как любой моряк, он был мнительным до безобразия.
Олег вспомнил, что он даже не поблагодарил этого парня, но того уже не было поблизости, его словно корова языком слизала.
– Да, дела, – он положил лист в карман и решил, что ему тоже пора идти, сколько не ходи, не броди, а надо в глаза жене и правде посмотреть все равно, да и дети там поди с бабушкой сидят и ждут его не дождутся, а им отец нужен. В таком возрасте им всегда кажется, что их бросают и никогда не вернутся. А это уже никуда не годится, ему всегда нужно вернуться к ним, к его сыновьям. Саша и Слава – близнецы, вряд ли Виктория решилась бы родить еще, если бы родился только один парень. Но их было двое и это только делало его счастливым, но если ты несчастен рядом с женщиной, то дети не спасут положение, останешься ли ты до конца или уйдешь, какая разница. И все-таки он пока стойко держался, помня о них.
Но он снова вспомнил о листке от Рыжего и невольно полез за ним, остановился около дома под фонарем, который был врублен и что самое удивительное – горел, как это ни странно, и стал читать то, что там было написано, а не напечатано, что тоже удивило Олега
Звериный вой иль это вопль мужчины,
Не разобрать в кромешной темноте,
Но почему она его покинула,
Оставшись только тенью на холсте?
Художник он конечно не из лучших,
Но ведь любовник был бы хоть куда.
А женщина смеется – солнца лучик,
Или во мгле сгоревшая звезда.
Она его любила, это ясно,
Но сон о капитане бросил в ночь.
На берегу ждала его напрасно
Лихой стихии преданная дочь.
Был мертвый капитан еще красивей,
Чем тот мальчишка на заре страстей,
Куда его все бури уносили.
Пропал тогда, и не было вестей.
Она жила, она
