но была поймана кем-то очень сильным. Когда зрение сфокусировалось окончательно, я обнаружила, что вишу на руках у светловолосого мельранца, в синей робе медбрата. Его бледно-стальные глаза казались выцветшими, и временами свет ложился на них так, что радужка сливалась с белком, как у мертвеца.
Медбрат положил меня на кушетку и всучил одежду, источавшую слабый фиалковый аромат.
– Приведите себя в порядок, и поедем в общежитие, – сообщил очень ровно, почти без интонаций. Крутанулся на пятках и встал ко мне спиной.
Юнджиана и Свангарда даже след простыл. И, слава богу! Мне до ужаса хотелось выцарапать обоим глаза, а потом самих оплодотворить. Желательно не один раз!
Должны же в будущем создать какие-то сверхтехнологии?!
Тем более, я находилась на самой продвинутой, самой загадочной и самой развитой планете союза – великолепной Мельрании, как называли ее иногда.
Белье село как влитое, розовое платье, чуть ниже колен, из приятной, шелковистой ткани – тоже.
Я заметила, что возле кушетки стоят розовые кожаные сандалии. Они тоже оказались точно в пору.
– Готова? – бросил через плечо медбрат.
Я кивнула, хотела ответить, но парень, похоже, краем глаза уловил жест.
Хм… а у этих мельранцев удивительно широкий обзор!
И не успела я толком удивиться, медбрат затянул на платформу. Та беззвучно поднялась, и мы очутились в светлом круглом холле. Не знай я, что это больница, решила бы – планетарий или консерватория.
Вокруг сновали мельранцы – медсестры, врачи, санитары в синей и желтоватой униформе. Палаты располагались по периметру, а в центре зала, вполоборота ко мне, растянулся от пола до потолка виртуальный экран. На нем показывали фильм. Вначале подумалось – без звука, что-то вроде ретро, немого кино.
И лишь позже я сообразила. Какое-то чуднОе оборудование поглощало здесь все запахи и звуки. Я не чувствовала ничего. Даже слабый запах моего тела, аромат цветочной отдушки от новой одежды – и те исчезли.
Медбрат потянул меня в сторону, и мы вошли в громадную лифтовую кабинку. Здесь легко разместились бы человек сто, и устроились бы с комфортом – по периметру кабинки выстроились пухлые черные кресла с мягкой тканой обивкой.
Лифт закрылся, и почудилось – мы встали, «застряли», как говорили в мои времена. Но едва собралась спросить об этом у спутника, двери распахнулись, и он вывел меня в круглый холл первого этажа. Здесь было пусто, как в склепе. Ни регистратуры, ни медперсонала, ни звуков, ни запахов. Ни-че-го. Только белые стены, сводчатый потолок, похожий на храмовый, да звенящая тишина.
Пока я, разинув рот, пораженно оглядывалась, спутник снова потянул в сторону и… перед нами распахнулись двери. Также резко они и закрылись, и мы очутились на пятачке замкнутого пространства. Под потолком замигали мелкие разноцветные лампочки. Медбрат замер, будто превратился в статую, а я внутренне сжалась в предвкушении.
Воображение
