style="font-size:15px;"> – Это тебе.
Шершавкин достал блок Голден Америка.
– Тебе Серега. По 25 штук в пачке.
– Дело. Спасибо, Шершавый.
В машине когда ехали в город Шершавкин спросил.
– Дом Нефтяника свободен? Разместится на денек другой-третий.
– Сделаем . Поздно ты, Серега. Бабку твою схоронили уже.
– Не смог…Я в Думу иду. Делов.
– А сейчас чего?
– Квартира осталась.
– А. – протянул Горшков. – Понял.
Уклонова сбросили у Дома Нефтяника одноэтажного строения с длинным во весь фасад дощатым навесом. Шершавкин вручил пилоту деньги.
– Сильно не пей.
– Сильно не буду – честно признался Уклонов.
Горшков остановился у серой пятиэтажке.
– Рановато ты приехал – сказал Горшков.
– Чего так.
– Нотариус наш Ливер в Оху к дочке уехал.
– Ерунда. У меня самолет. Слушай. Ты к сеструхе моей не зайдешь. Ключи взять.
– Зачем?
– В квартиру надо как-то…влезть..-
– Так Лизка твоя там. Как бабушку схоронили так и живет там всем семейством.
– Да – протянул Шершавкин.
– Да – подтвердил Горшков.
– Тогда лады. Давай Серега.
Шершавкин вылез из Уазика, зотя очень не хотелось. Он помахал рукой Горшкову, поздоровался с приподъездными бабушками и вышел в темный черный подхезд. На него надвигалось темное, страш....
– Тьфу ты – сплюнул зло Шершавкин и поднялся по выщербленной лестнице на второй этаж. Позвонил. Дверь ему открыла....Шершавкин помотал головой, отгоняя давешний сон. Дверь открыла Лиза, но пятилетняя с мышиными косичками и вяло повисшими бантиками. То что это была Лиза не было никакого сомнения.
– Явился? – строго спросила девочка. – Мам?
Из коридора вышла женщина в халате. Вытирала руки кухонным полотенцем.
– Кто там? – строго спросила женщина.
– Здравствуй, сестра – сказал Шершавкин и быстро шагнул в квартиру, чтобы успеть пока сестра не захлопнула перед ним дверь.
–;ГЛАВА 5. ПТЕРОДАКТИЛЬ.
Цыплятами заставили хвост Птеродактиля и закрыли проход к самодеятельной уборной: круглому люку в полу с кольцом и надписью белой краской "без дна". Егор и Мия сели на железную лавку, прикрученную болтами к левому борту. Напротив них на такой же лавке между двумя хмурыми тягловыми женщинам челночницами сидел местный этнографический старик в чем то вроде малахая. Егор не совсем представлял себе как на самом деле выглядит малахай. Но слово было емкое и к такому наряду подходило куда как лучше других. Это было что-то вроде тонкой конусообразной шубы, подбитой коричневым крашенным мехом и грехами неизвестных шубоделов. Гнилые нитки рвались и было видно, что если не озаботится то эта шуба благополучно и мирно развалится на части, как и страна, где эту шубу выделали. Так представлял себе Егор, а у него
