над её ухом. – Всё не так плохо, как тебе может казаться.
Если бы не сочувственные нотки в его голосе, она, возможно, и сдержалась бы. Держалась же она весь день? Хотя какие только мысли не приходили ей в голову. И о предательстве близких людей, и о подставе. И даже о покушении на убийство. Откуда ей знать – может быть её пытались убить? Попытка оказалась неудачной, её продали торговцам живым товаром, и она оказалась в клубе Юлиана в качестве шлюхи? Держалась из последнего, говорила себе, что не предстанет перед Юлианом с заплаканными глазами. Не получилось. Стоило услышать от него слова сочувствия, как всё, платину самоконтроля разрушило долго копившимися слезами.
– Я не знаю, кто я… Я не знаю, откуда пришла… Господи, я даже не знаю, как меня зовут на самом деле! – жалобно всхлипнула она и поддалась ещё одной слабости – прильнула спиной к единственно опоре в этом грешном, несправедливом мире – к груди Юлиана.
У того помутнело в глазах. Какого черта они творят? Какого черта творит он? На хрена разыгрывает из себя благородного спасителя? Не проще ли использовать девчонку по назначению – и всё?
В груди зародилось чувство протеста. Нет, ему не было знакомо чувство раскаяния или муки совести. Но всё же Джаджен предпочитал жить по справедливости.
И сейчас притупленное похотью это самое чувство справедливости говорило, что он не может нагнуть Лизу раком, переломить её в пояснице, задрать платье, разорвать трусики и отыметь её прямо здесь, на кухне, рядом с плитой!
Он так сделает. Непременно. Но немного позже.
Сейчас ему было её жалко. Потерянная. Испуганная. Ничего не помнящая о прошлом. Да что о прошлом… Какое имя он ей дал, на такое она и отзывается. Как бездомный котенок.
И ещё один немаловажный аспект. Вернее, самый главный.
Её тело.
Примени Юлиан насилие – у него сорвет крышу. Снесет надолго. Так же долго он будет трахать девчонку с телом Лизы. Будет трахать во все дырочки – в киску, в ротик, в попу. Будет раз за разом врываться в её тело, вызывая не стоны удовольствия, а стоны боли. Потому что она человек, а он вампир. И тело у неё с человеческим ресурсом.
Быть откинутым прочь, как тот урод, что намеревался поиметь её в клубе, Юлиан не опасался. Категории прожитых лет были не те. Соответственно, силы разнились в разы.
Мать вашу, он сходит с ума.
Добровольно.
Руки, что покоились на плечах девушки, скользнули к ее груди. Но не к холмикам, а чуть ниже. Легли на талию – фундаментально, основательно. Точно они не раз и не два так поступали. Нашли своё место.
От его рук исходило успокаивающее тепло, несмотря на то, что температура тела у Юлиана была чуть ниже, чем у Лизы. Это она отметила мимоходом. "Не человек", – так он сказал. Ну и что? Пусть не человек. Это её не волнует. Ведь на самом же деле не волнует! Словно она, там, за чертой прошлого, в другой жизни, уже имела дело с не людьми. Относилась к ним спокойно. Не воспринимала, как мистическую выдумку.
Руки
