платья сочувствия ждать не приходилось. Палкой огреть – запросто. Оплеуху отвесить – легко. Приголубить, пожалеть – нереально.
Поэтому на радушную встречу с родными Мила не рассчитывала. Четко понимала – от неё будут требовать «нечто». Только что?
Серпантинная дорога уносила девушку в неизвестное будущее, что не сулило ничего хорошего.
Но Мила была готова.
Да, она была готова.
– Где Дина?!
Ему уже сообщили, что к особняку подъезжал автомобиль с небезызвестными номерами.
Димитриос дал четкие указания – когда Дикий появится на его территории незамедлительно ему сообщить.
Ему сообщили.
И он мчался из города в поместье на предельной скорости.
И всё же опоздал.
По-другому и быть не могло.
Испытывая эмоции, фабула которых резко менялась ежесекундно, Димитриос, продолжая выказывать видимое спокойствие, ждал ответа от горничной.
– Госпожа наверху. Она…
Дослушивать он не стал. И без лишних слов всё понятно.
Дина… Что же ты натворила, маленькая ты дрянь?
Но она его дрянь! Его! И никто, ни одна живущая в этом бренном мире душа не имеет права трогать её! Не имеет право косо смотреть на неё!
Порвет… Любого. Собственноручно.
Вырвет глотку. Самолично.
Так думал глава дома Скалистых Волков, поднимаясь к жене в её личные покои.
Дина предпочитала темные тона. Нестандартный выбор для молодой женщины, матери. Темно-красный, терракотовый, фиолетовый. И черный. Даже Димитриос подобный выбор считал перебором. Но с женой спорить не стал. Её будуар – её вотчина.
Сейчас же бледное лицо любимой женщины на шелковых бордовых подушках казалось особо ранимым и болезненным.
Она лежала на огромной овальной кровати с закрытыми глазами и хрипло дышала. Рвано.
Глаза Димитриоса гневно прищурились. Он всматривался в лицо Дины, и неконтролируемая ярость захлестывала его. Синяки на скулах, запекшаяся кровь на висках, разбитые губы. Регенерация шла плохо. То есть Дина до сих пор находилась под ментальным воздействием. Если бы она случайно – ну, мало ли! – выпала из окна, то и минуты не провела бы в кровати. Встречала бы его, сидя в своем любом кресле и лениво просматривала модный журнал, отмечая для себя последние тенденции моды.
Сейчас же на неё больно было смотреть. Пальцы Лавинского деформировались, превращаясь в когти, спину обожгло. Верхняя губа дернулась, обнажая удлинившиеся клыки.
Убьет!!
Он убьет того, кто это с ней сделал…
Покалечил изумительное, совершенное тело, красотой которого он не переставал восхищаться. К которому любил прикасаться. Нет, не любил. Он дышать не мог без её тела. Без её сладостного лона и порочного рта.
Димитриос, находясь на грани превращения, шагнул в сторону кровати и тут его глаза увидели, как губы жены зашевелились,
