преградил ей дорогу. – Я рад вас видеть, хотя очень удивлён вашим пребыванием в этом месте.., – он оглянулся.
– Добрый день, пан Ольховский, – отчеканила Маришка. – Насколько я знаю, здесь прогуливаться не запрещено.
– Да, конечно, но… добропорядочной девушке крайне нежелательно…
– Добропорядочной? – спросила Маришка. – В таком случае что же здесь делаете вы?
Пан Ольховский опустил взгляд, но потом поднял его и приблизился к своей невесте вплотную.
– Я мужчина, Маришка. Это разные вещи… А моей будущей жене здесь не место. Позвольте, я провожу вас, – он протянул руку, которую девушка проигнорировала.
– Благодарю вас, пан Ольховский, я хочу подольше подышать свежим воздухом, поэтому домой доберусь сама.
Судья сердито сжал губы и крепко схватил её за руку. От неприятного прикосновения Маришка вздрогнула.
– Отпустите.
– Проводить невесту – мой долг.
В мозгу у девушки вдруг что-то взорвалось. Она с силой дёрнулась и освободила запястье.
– Вы так уверенно произносите слово «невеста», пан Ольховский. А между тем, я своего согласия не давала.
– Что? – удивлённо-недоверчиво улыбнулся судья. – А у вас есть какие-то возражения?
Маришка отпрянула и изумлённо посмотрела на него. Он даже не сомневался в том, что всё решает только он. Возмущение и негодование полностью завладели ею. Учительница гневно засверкала глазами и презрительно улыбнулась.
– Сомнения были, но теперь они развеяны.
– Вот и прекрасно, – Ольховский примирительно склонил голову. – Идём, я посажу вас в экипаж.
– Я никогда не стану вашей женой, – отчеканила девушка. – И прошу больше не появляться в нашем доме.
Сказав это, она круто развернулась на каблуках и оставила пана Ольховского, застывшего с открытым ртом. По-прежнему сидевшая на скамейке дама довольно приподняла бровь и глубоко затянулась дымом.
Домой Маришка вернулась очень быстро, словно пролетев на крыльях всё расстояние.
В прихожей её встретила мать, недоумённо оглядывая.
– Как прогулка?
– Удалась, – буркнула Маришка.
Цветана удовлетворённо кивнула и направилась, было, к себе в спальню, однако была остановлена дочерью.
– Мама, мне нужно сказать тебе кое-что.
– Потом, я так устала, Мариш. Завтра поговорим.
– Я не выйду замуж за Ольховского!
Эти слова просто обездвижили Цветану. Секунды медленно поползли. Собираясь с силами, Маришка прислонилась к стене и скрестила руки на груди.
– Что ты сказала? – спросила женщина, разворачиваясь.
– Что слышала.
Цветана подбежала к дочери и встряхнула её за плечи.
– Что ты несёшь, хорошо, что пан Ольховский этого не слышит.
