Лили. Я читал Хайама.
– Он воспевал вино, – очередной слишком широкий жест – и Лили едва не выплеснула содержимое бокала на землю, но это её отнюдь не смутило. – Вино – и женщин, прекрасных созданий.
Самир поморщился: на «прекрасное создание» Лили ж точно не тянуло. Несмотря на свои пятьдесят, она одевалась так, будто ей было по-прежнему от силы двадцать три, и нависающие над ремнём её модных джинсов жировые складки её никоим образом не смущали. Пила Лили много: от неё постоянно несло алкоголем. В довершение ко всему она обожала трахаться. В момент оргазма она вопила так, будто её режут, а её промежность имела крайне неприятный запах, что само по себе было уже очень большой проблемой: старая шлюха, как назло, обожала кунилингус. «Полижи мою сладкую киску, милый», – то и дело причитала она. Самир морщился, но «сладкую киску» лизал.
К его глубокому сожалению, контракт, предложенный ему в своё время Джоуи, не давал ему права отказаться от такого деликатеса, как «сладкая киска» Лили.
К счастью, сейчас Лили, кажется, была слишком пьяна, чтобы требовать внимание к своим зловонным прелестям.
– Кажется, я перепила, милый, я хочу спать, – капризно проговорила она, зевнув. – Отнеси свою крошку в кроватку!
Самир послушно подхватил её на руки.
Проходя мимо бассейна он вдруг подумал, что с удовольствие утопил бы в нём старую шлюху.
Но, к сожалению, сделать этого было нельзя: убийство сестры Билла Маузера, одного из самых успешных бизнесменов города, никак не могло бы пройти незамеченным.
Особенно с учётом того, что Лили ещё и работает на корпорации своего брата.
Хорошо быть сестрой старины Билла – можно не появляться на работе неделями по причине запоя – и тебя всё равно не уволят.
С этими мыслями Самир осторожно пронёс Лили мимо бассейна.
Пронёс, отчаянно стараясь ненароком её туда не «уронить».
Контракт ещё предстояло отработать.
2
– Мы все умрём!.. Чёрт, мы все умрём, вы что, не понимаете?!
– Заткнись, ты, тупая сучка! – Эль зыркнула на Джейд столь красноречиво, что та тут же замолчала, оставив без внимания даже «тупую сучку». – Надо… надо попробовать найти выход. Он должен быть… не бывает чердаков, с которых не было бы выхода.
– Кому это могло понадобиться? – Мэтт произнёс эта фразу тихо, едва слышно, но, тем не менее, это возымело эффект: все тут же повернулись к нему. – Кто мог это сделать?
– Как по мне, кто-то душевнобольной, – мексиканец Родриго, за всё это время не произнесший ни слова, наконец заговорил.
Мэтт кивнул:
– Ты прав, приятель: этот парень, кем бы он ни был, явно нездоров.
Эль хмыкнула:
– С чего ты взял, что это был именно парень, дорогуша? – и, не дождавшись ответа, усмехнулась снова: – Мужчины. Ваш сраный шовинизм лезет из вас даже в такой жопе, как та, в которой мы все оказались.
Мэтт покачал головой:
– Ты не права, шовинизм тут не причём. Банальная логика.
