с результатами исследований на псилографе, – начал, было, полковник, но Виллис прервал его:
– Обязательно ознакомитесь! Только после меня, – голос генерала стал уставшим. – Заметьте, полковник, я и так пошел на уступки, хотя мог бы этого не делать. И не просите от меня большего, чем я бы хотел сделать. Все, конец связи.
В комнате повисла тишина. Мое любопытство не имело границ – я очень хотел увидеть как полковник и капитан смотрят друг другу в глаза, но крепежные приспособления псилогрофа надежно удерживали мою голову в неподвижности. Интересно, а что в это время делал врач?
– Выполняйте приказания, лейтенант! – в голосе полковника была слышна ирония.
Ответа не последовало. Вместо ответа передо мной появилось лицо капитана, и крепления шлема ослабли. Я смог пошевелить головой. Затем, не спеша, отстегнули мои запястья, и я оказался свободен. Освобождал меня от пут врач, лейтенант внимательно следил за каждым моим движением. Ожидает он от меня чего-то, что ли?
Я встал и не спеша, осмотрел комнату. По-видимому, в моем взгляде отчетливо была видна победа над сложившейся ситуацией, потому что врач смущенно и испугано, отвел взгляд в сторону, а лейтенант вызывающе начал:
– Прошу следовать в камеру!
Я посмотрел на полковника. Тот утвердительно кивнул. На самом деле он сделал все, что мог. И уже только за одно это я был ему благодарен.
– Я надеюсь это не надолго? – на всякий случай уточнил я.
– Будет видно, – успокаивающе сказал Шорла.
– Ведите! – я вновь повернулся к лейтенанту.
– Прошу! – он указал на стоящих у двери охранников.
И вновь наша молчаливая церемония во главе с лейтенантом начала двигаться по узкому коридору. Очередная комната моего заключения находилась не далеко – всего в нескольких шагах от комнаты, где находился псилограф. На номер своей будущей камеры я не обратил никакого внимания. Да, собственно и не до номера было. Как только я вошел в эту комнату лейтенант мстительно сказал:
– Я надеюсь, мы очень скоро встретимся!
Я промолчал. Было и так понятно, что лейтенанту нравится играть роль палача, и ему все равно кто будет жертвой. Другое дело – меня не устраивала роль жертвы!
– Можете надеяться на все, что угодно, – спустя пол минуты сухо ответил я, – но я, почему-то, уверен, что на этом наши пути расходятся.
Лейтенант фыркнул, но промолчал. Как только за ним закрылась дверь, я осмотрелся. Комната, в которой я находился, больше походила на одиночную камеру. В центре был металлический стол, закрепленный с таким расчетом, что бы его никто не смог сдвинуть. Стол был круглый с тупыми краями, наверное, что бы исключить любую попытку самоувечия. Сразу рядом со столом находился банальный лежак без постельного белья. Лежак был так же намертво прикручен к полу и стене. По-видимому, архитекторы этого заведения решили сэкономить на стульях, поэтому придвинули стол как можно ближе к лежаку.
Я сел на жесткую металлопластиковую поверхность
