ощущаться влажное пятно от слёз девушки у меня на груди.
Лекция профессора Петруччи
Вопрос: Какая разница между котлетами и биточками
в нашей столовке?
Ответ: В биточках 95 процентов сухарей, а в котлетах – 96.
(Из студенческого фольклора 1-го Медицинского)
Женские слёзы – страшная сила…
Валяюсь я теперь в нашем изоляторе для студентов, с каким-то паскудством вроде коклюша. Или скорее бронхита. Просквозило гнилым питерским ветром… наверное через мокрое то пятно, которое неделю назад мне девочка на груди оставила… А может, вспотел, обожравшись студня с батоном на радостях, что та тётка бутылки приняла и как есть, до копеечки, рассчиталась.
А теперь вот результат. За грудиной хрипит при каждом вдохе, и кашляю аж до слёз.
Лежу в больничке нашей институтской для студентов, совсем один. И от нефиг делать читаю наставления Брюсова Валерия, о том как пишут стихи. Ямбы там, хореи…
И вечность простоит у озера Мерида
Гробница царская, святая пирамида…
Тьфу!..
Стук осторожный в дверь. И заходит жирный араб, из наших иностранных студентов. Тот самый, с которым мы в столовке за одним столиком обедали вроде с неделю назад.
Ливанец, что ли. Кольцо толстенное золотое на пальце, с чем-то вроде печатки. Прямо перстень.
Я ел тогда свою куцую котлетку, глядя застенчиво в тарелку. А этот ел глазами меня. Глаза у него как сливы – большие, чёрные, на выкате. С жирным блеском.
Странный тип.
И теперь вот заходит он, большой, с лицом прямо коричневым от загара на их Средиземном море… и ставит на тумбочку передо мной коробку, перевязанную красивой шёлковой ленточкой.
Это тибе от меня такой маленьки подарок!.. говорит он и садится сбоку на мою постель. В палате у меня кровать и тумбочка. И всё – ни стула, ни табуретки.
Зачем ти тут заболел?.. Я искал тебья там в столовая, нигде нет. Патом эта твой… Валя!.. сказал ти в эта болница лежиш, адин скучна…
Я смущённо (и чего ему надо, этому толстому?) развязываю красную ленточку и открываю коробку.
Там настоящий сливочный торт!
Аромат шоколадный выползает из коробки густыми клубами.
Ну зачем ты это?.. невольно глотая слюну, говорю нерешительно я… Это ж какую кучу денег стоит!.. И небось, в Елисеевском покупал, где ж ещё…
А!.. говорит он пренебрежительно и отмахивает рукой с жирно-матово сияющим перстнем… Это какой денги?.. Это смешной денги!..
И поколебавшись на миг, вдруг оглаживает ласково мою руку.
Мне лень снимать его пухлые волосатые пальцы с плеча. Да и пусть себе. Может, у них там в Бейруте так принято выражать сочувствие? И нас же учат, что надо быть всячески дружелюбными к иностранным студентам.
Хинди-руси пхай-пхай, одним словом…
А у тебя что, такая большая стипендия?.. спрашиваю я с интересом…
Ливанец улыбается
