здесь, в тенётах остатков полумёртвой Корпорации.
Янсин была, кажется, самым скучным миром в заселённой части Галактики, ведь благодаря небанальному химическому составу она была идеально гладким сфероидом, а покрывавшие её поверхность маты отличались лишь весьма слабыми оттенками красного и зелёного, причём каждый был почти идеально симметричным диском, больше или меньше – какая разница. Спутников у Янсин не было, звёзды тоже были видны плохо, и только мутное гало центра Галактики в самую ясную ночь слегка просвечивало сквозь пелену водного конденсата. Планета царствующего однообразия.
Местные времена года тут различались лишь по силе полуденного зноя, да по времени сбора урожая подсаженной в эти бесконечные воды специально слепленной генетиками Семи Миров макрели. Та была питательна, хорошо приспособилась к местному рациону и низкой солёности, только оставалась она такой же серой, как и всё вокруг, а ловить её было так же просто, как управлять домашними сервами – биологическая программа сама загоняла нагулявшую вес рыбу в приёмочный док траулера.
Временами Цзинь Цзиюнь и сам начинал себя чувствовать такой же рыбой – тупой, мерно жиреющей на бескрайних, безумно однообразных водорослевых полях.
И снова отправлялся в очередной притон.
Рекрутера он встретил случайно, как и всех до него.
Заметил неприметного мужичонку, чьи глаза как-то совершенно нездешним образом бегали по сторонам, привычным образом прокрался за ним, да и прилёг через занавесь, с нетерпением дожидаясь, пока тот затихнет. И наконец рванул пломбу аппликатора.
Перед ним разверзлась чернота космической ночи, которую насквозь прожигали разноцветные искры звёзд и тусклые пятна далёких галактик. Тёмные волокна пылевых туманностей и спирали протопланетных дисков, злые царапины нейтронных звёзд, далёкое эхо квазаров, замиравшие где-то под самой диафрагмой гравитационные зовы произошедших миллиарды лет назад слияний ультрарелятивистских объектов. Галактика во всей её чудовищной красе раскинулась вокруг Цзинь Цзиюня, насколько только хватало глаз. И ни единый атом этой волшебной вселенной не повторял другой.
Очнулся Цзинь Цзиюнь посреди тесного прохода, и слёзы текли из его глаз.
– Подсматривал, поганец?
Тот самый мужичонка, стоит и смотрит на него, усмехаясь.
– Ч-что?
– Да не ври, я ж вижу.
Палец указал на болтающийся у запястья прогоревший аппликатор.
– А-а… – не нашёлся, что сказать, Цзинь Цзиюнь.
– Ты чото парень туповат. Но, я смотрю, тебе понравилось то, что ты видел?
Цзинь Цзиюнь радостно в ответ закивал.
– Поди теперь и сам хочешь туда?
И поднял указательный палец вверх.
Цзинь Цзиюнь огляделся вокруг. Этот закат. Этот берег. Этот
