зону, минус пять, минус шесть, уровень баланса энергии тоже вновь обосновался в положительной области, это якоря накопителей вновь начали отбирать у звезды растраченную на её же буйный нрав энергию. Фотосфера успокаивалась, вновь надёжно укрывая станцию в своих глубинах, и только порождаемые якорями шоки бубнили в эхолот данными о подвижной структуре недр звезды глубоко под внешними хромосферными ячейками.
Ковальский напоследок проверил радиационный фон в толще внешней брони, но и та была в норме. Если можно считать нормой то, что может изжарить тебя в доли секунды, стоит гамма-фону прожечь ещё жалких пару десятков сантиметров вглубь сферического зеркала.
Впрочем, это был лишь один из двух дюжины хорошо проверенных способов сгинуть в этом горниле, из которых самым простым вариантом была тривиальная гравитация – здесь текущая из недр конвекционной зоны энергия успешно противостояла тридцатикратной перегрузке, но стоило гравикомпенсатору вовремя не отреагировать на скачок плотности этой ненадёжной опоры, как спустя пару секунд и километром ниже «Эпиметею» придётся на собственном опыте столкнуться с тем, что астрогаторы в шутку называли «молотом Тора». Ошибок фотосфера не прощала.
Так, ладно, делать здесь вроде больше нечего. Буквально через силу Ковальский поднялся с операторского ложемента. Альциона D, при всей необычайной плотности и богатой населённости местного скопления, оставалась банальным бело-жёлтым карликом, так что энерговооружённость «Эпиметея» позволяла при желании погрузиться в её недра чуть не на половину радиуса (правда, потратить на это пришлось бы в лучшем случае лет шесть), для Ковальского тут ничего представляющего реальные сложности для астрогации не было, да и быть не могло. Исследовательской эту миссию нельзя было назвать даже с сильной натяжкой, и, по сути, главным твоим противником на дежурстве была скука.
Да, за бортом тысячи кельвинов норовили превратиться сотней километров выше или ниже в добрые миллионы, но столб плазмы в жалких десять килопаскалей – это же курам насмех, для астрогатора, привыкшего к тысячам атмосфер и экзотике вроде звёзд Вольфа – Райе32, в просторечье называемых «свечками» из-за своей короткой, хотя и яркой судьбы, местные реалии были жуткой рутиной, а вся их миссия – выгулом ясельной группы в ботанический сад. Затянувшимся уже на три с половиной субъективных месяца, и сколько это продлится ещё – никому не известно.
К сожалению, у астрогаторов была побочная специальность, от которой стонали все без исключения. В фотосфере удобно прятаться и наблюдать – нейтринный, фотонный и гравитационный шторм внешних слоёв звезды надёжно прикрывает тебя от нежданных гостей и их неприветливых глаз. Сам же ты, экранированный со спины коконом из силовых полей, имеешь возможность довольно подробно обозревать примерно девяностоградусный сектор звёздной сферы. И на этот раз «Эпиметей» с семью автоматическими товарками был призван выполнить именно разведывательную миссию. Если бы
Звезда Вольфа – Райе – класс короткоживущих звёзд на поздней стадии эволюции, для которых характерны очень высокая температура и светимость, с преобладанием в их спектрах линий азота, углерода и кислорода. В галактике Млечный путь к настоящему моменту известно лишь около 230 звёзд Вольфа – Райе, светимость их в среднем в 4000 раз превышает светимость Солнца.
