за хранение огнестрельного оружия, когда я ещё в майорах ходил. Вальтер он нашёл у своего покойного дядьки известного законника Минина. По моим данным и словам участкового он ведёт себя вполне прилично. Женился, работает и в институт кажется, поступил. Надзор соблюдает. Я сомневаюсь, чтобы этот парень взялся за старое. Второй раз ему родные не дадут споткнуться.
– Товарищ подполковник, – обратился Ланин к Гридину, – а вы не допускаете такой возможности, что в голубятне был не один ствол, а несколько?
– Всё возможно, – сказал Гридин, – но невозможно, чтобы Колчин вторично наступал на те – же грабли. Тебя или развели как мальчишку или информатор твой что – то напутал.
– Ты вот, что Вячеслав Андреевич, особо на майора не дави. Не забывай, как он один банду взял на катамаране «ОТДЫХ». Лучше разработайте совместный план мероприятий на ближайшую субботу и мне доложите. Чувствую я, что здесь крупная рыба плавает, – сказал начальник милиции. – А мотоцикл Ланин, сам ищи. На то ты и опер. Такой техники в городе мало. По пальцам можно пересчитать.
– Я думаю, его найду, пускай не сейчас. Весной и летом он будет летать по нашим дорогам обязательно, – подогревал себя надеждами Ланин.
…На следующий день в воскресение Колчак спал до обеда, а после с Мареком пили пиво в Утюге. Это была пельменная, где пиво потреблялось посетителями больше, чем пельменей. Там всегда было много народу, а мухи не вымирали даже зимой.
Колчак рассказал, о ночной вылазке на графские развалины и что он намеренно вызвал огонь на себя. И что в субботу на него будет совершена милицией нулевая облава, которая им ничего не принесёт. Он предложил Саньке, быть свидетелем и даже поучаствовать в веселом спектакле, на что Марек без слов согласился.
– Это будет спектакль века, и он мне удастся, – говорил Колчак. – Мы зарядимся прекрасным настроением на целый год, и вспоминать будем всю жизнь. И если будет, так, как я хочу, то думаю, Ланина они понизят в должности или совсем уволят из рядов милиции.
– Нет, их сейчас не выгоняют, а переводят на другую работу, – сказал Марек.
– Мне глубоко плевать, что с ним сделают, главное, чтобы он меня не касался. Я понимаю, попадаются хамы, в автобусах, на улицах, но в милиции, это слишком. Мало того он не просто хам, а злопамятный хам.
– А мне какую ты роль отведёшь в своём спектакле? – попивая пиво, поинтересовался Марек.
– Утром часиков в десять придёшь ко мне домой. Я тебе дам чемоданчик, там будет лежать шпон красного дерева, лобзик и наждачная бумага. Зайдёшь на чердак, сделай вид, что озираешься, пройдёшь к моему выброшенному старому дивану, сунешь туда чемодан, и сразу иди оттуда ко мне. Через глазок в двери посмотрим, выйдет, кто за тобой следом или нет. Если увидим кого – то, через пяток минут возьмёшь у меня мешок с маленьким трёхтонным домкратом и положишь его тоже под диван. И опять тихонько зайдёшь ко мне. Понаблюдаем
