лет. Так пахли все письма, которые приходили от дедушки.
– А ты тут как оказался? – с удивлением спросил дедушка у кота, который с интересом к нему принюхивался. Юнас видел его впервые, но это не помешало опереться лапками ему на плечи, обнюхать лицо и потереться о бороду. Дедушка снова рассмеялся, ласково погладил кота по голове. Иво обернулся на вагон. Проводник смотрел из окна, улыбался. Юноша махнул ему рукой, тот махнул в ответ.
Поезд тронулся.
Паразит
За стеной кто-то громко закричал, я вздрогнул и проснулся. Горела лампа, очки съехали на кончик носа, книжка валяется на полу. Следом за криком последовал глухой удар, будто что-то бросили на пол. И снова вопль.
В углу у окна, забравшись под полупрозрачные занавески, согнувшись в три погибели, сидел Пиявка.
– Ты опять этого старого алкаша донимал? – поинтересовался я, сев на кровати, пытаясь сообразить который сейчас час. Приплюснутая морда, как у нетопыря, осторожно выглянула из-за занавески. Сосед продолжал орать.
– Вроде же договорились, что соседей справа и слева ты не трогаешь, – я откинул одеяло, потер глаза, свесил ноги с кровати. Пиявка выбрался из-за занавесок, хлопая своими огромными зелеными глазами, которые в темноте светились, как у кошки.
– Да я ж маленько, – ответил он мне словами того самого алкаша, который сейчас метался за стенкой. Вообще Пиявка мало разговаривал, однако со мной почему-то мог выдавить из себя пару фраз, которых набрался от людей, живущих в нашем доме.
«Да я ж маленько» обычно говорил сосед заплетающимся языком, пытаясь дойти до своей квартиры, глупо улыбаясь разгневанным бабкам у подъезда. Он цеплялся за перила, кое-как преодолевал ступеньки, иногда уставал по пути на свой этаж, присаживался отдохнуть да и засыпал. Лифт в нашем доме не работал уже полгода, потому молодые мамаши с детьми кляли его на чем свет стоит, поскольку отдыхающий сосед на их лестничных клетках или посреди лестницы мешал пройти. Мне же это напоминало лотерею – никогда не знаешь на каком именно этаже силы покинут любителя выпить. Поначалу я тоже злился, однако потом наловчился перешагивать пьяное тело так, что это стало чем-то вроде ежедневной забавы. День без перешагивания соседа-алкаша даже становился несколько пустым.
– А если он помрет? – спросил я, зевая. Пиявка растянул рот, полный острых треугольных зубов, мол, разве кого-то это огорчит? Я покачал головой.
– Пойду чай пить, – сказал я, – вылезай давай, хватит изображать из себя несчастного. Ты его напугал больше, чем он тебя.
Пиявка издал звук, похожий на довольное урчание, выполз из-за занавески, распрямился. Когда он вставал во весь рост, то упирался своей косматой головой в потолок.
– Составишь компанию? – я открыл дверь в коридор и Пиявка радостно замотал уродливой башкой, неуклюже переставляя свои худощавые ноги с выгнутыми назад коленками по направлению ко мне.
