разговор был неожиданно прерван. Подошёл плюгавенький мужичонка, отвесил Тане поклон, пряча в рукаве дымящийся окурок. Пиджак его был в мусоре, волосы сырые и налипли на влажный лоб, лицо морщинистое, жёлтое, как и никотиновые пальцы, небритое, рот полуоткрыт. Он стукнул кулаком свою впалую немужскую грудь:
– Дико извиняюсь, хозяйка! Нельзя ли кружечку в долг? Ты меня знаешь – за мной не заржавеет.
– Баобаб ты, Вовочка, – вздохнула Таня и пошла наливать.
– Баобаб в смысле бабу… оп? – обрадовался пьянчужка.
– В смысле – сучий потрох, – пренебрежительно и в то же время со скрытой угрозой сказал темнолицый и добавил. – Ты паря не мен, а драный хрен, так что….
Вовочка покосился на него, подхватил свою кружку и шмыгнул в угол.
Я ждал продолжения разговора, в упор рассматривая изрытое шрамами лицо.
Проводив пьянчужку суровым взглядом, незнакомец задумался. Тёмное лицо его постепенно обмякло, как-то набухли нижняя челюсть и подбородок. У меня мелькнула мысль – уж не хочет ли он заплакать.
– Вот тоже чудо в перьях, – кивнула Таня на ушедшего Вовочку. – Руки золотые, а голова с дырой. Накалымит денег воз и пьёт, покуда не пропьёт. Друзья все вокруг, а деньги кончились – никто и не опохмелит. Теперь он в горе….
– Горе и беда идут к тому, кто живёт быстрее, думает шире и чувствует глубже. А развесёлое счастье валит дуракам, как деньги калымщику. Что-что, а горе от неприятностей могу отличить….
Темнолицый говорил и вдруг осёкся. Я встрепенулся, поражённый его дрожащим подбородком, затрясшимися щеками и стеклянно блеснувшими глазами. Да в них же стояли слёзы! Слёзы у такого сурового на вид мужика? Да он же сейчас зарыдает!
Темнолицый смахнул слезу, будто утёр нос, покосился на меня:
– С утра нос чешется – в рюмку глядеть.
– В рюмку глядеть или с лестницы лететь, – подхватила Таня. – Есть такая примета.
Я наклонился к её уху, не забыв зыркнуть за пазуху:
– Может для знакомства по пятьдесят грамм с товарищем?
Барменша искренне и печально покачала головой.
Темнолицый услышал и изрёк:
– С кем попало не пью. Мы с тобой не поддавали, в вытрезвителе не спали….
– Пью не для того, чтобы напиться, а чтобы искоренить. Впрочем, какие проблемы – познакомимся, – я протянул руку. – Анатолий.
Темнолицый подумал, пожал мою пятерню и вздохнул:
– Николай.
– Водки нет – напьёмся пива. Танечка, повтори, – я подхватил обе кружки, свою и его, а когда он принял моё угощение, осмелел. – Готов поспорить, у тебя в жизни была какая-то непростая история, связанная с любовью к женщине.
Он помолчал, вздохнул, будто уступая, и заговорил тихо, печально, повествовательно:
– Любовь…. Куда не сунься –
