что если я задремала в кресле, то должна чувствовать себя хоть немного отдохнувшей. Я же ощущала себя так, как будто последние девять дней работала грузчиком в этом самом аэропорту.
Ноги ныли. Я была в джинсах. Дотронулась до коленей. Похоже, на обоих коленях были ушибы или раны. Надо бы сходить в туалет и осмотреть себя. Но на это не оставалось времени. Нужно скорее найти дневник. Я стала снова копаться в чемодане…Безрезультатно. От обиды стало прошибать на слезы… Только не сейчас! Вдох… медленный выдох…
И с чего я такая уставшая и побитая? Упала в Колизее со второго уровня? Попала в больницу и влюбилась в доктора, которого случайно встретила в России 4 июня? … А может… у меня выхватили планшет, а я бежала, падая и сбивая колени, не меньше пяти километров. Поэтому такая усталая и израненная. Эта версия случившегося была вполне правдоподобной.
Головокружение прошло, но тупая боль в области лба и висков усиливалась. Без дневника я могу никогда не узнать, что было в эти девять дней!
В зале опять известили о чем-то. С перепугу я даже забыла английский. Нужно сосредоточиться. Нельзя опоздать на самолет. Я стала смотреть на табло и искать номер моего рейса и время начала регистрации. Наконец мне удалось понять, что регистрация на мой рейс давно началась. Тут я заметила, что чернокожий мальчик, который был постарше, стал толкать маму ладонью в плечо и с ослепительной белозубой улыбкой указывать в сторону моего чемодана. Я повернулась в направлении его взгляда. За моим чемоданом стояла серая кошачья переноска, которую я сразу не заметила. Она имела небольшие щели, сквозь которые было видно шевеление живого существа. Рядом никто не сидел. Эта клетка-переноска могла принадлежать мне. Я наклонилась и вздрогнула. Сквозь отверстия переноски два маленьких глаза с человеческим выражением уставились на меня. Я почувствовала мурашки на голове и шевеление волос… Глаза были не кошачьи и не собачьи. Я чуть наклонила голову, чтобы содержимое ящичка было лучше видно. Это была птица! Зеленая. Просто огромная, на мой взгляд. Она занимала большую часть переноски. Это был какой-то крупный попугай с большим желтоватым клювом и зеленым оперением. Птица продолжала смотреть на меня.
Я еще раз огляделась. Кроме чернокожего мальчика, никто не интересовался животным. Я снова полезла в сумочку. Конечно, купить в Италии попугая я вполне могла. Крупные попугаи очень дороги в России, а здесь… летняя миланская распродажа попугаев… Такая покупка в моем духе. Может, остался какой-то чек? Я совсем не против птички. Знать бы только точно, что она моя.
В паспорте – вчетверо сложена незнакомая бумага. Да, я уже осматривала ее в надежде, что существует еще один чемодан, сданный в багаж. Все на иностранном. Пока я пыталась перевести, мой взгляд упал в конец написанного, и там на русском карандашом чужим почерком было написано: «ветеринарное свидетельство».
За сегодняшний вечер я первый раз улыбнулась. Очень медленно, превозмогая боль в коленях, я слезла с
