Ты Мне дал. Это перекликается с Посланием к Филиппийцам (гл. 2, ст. 9-10), где апостол говорит: Бог… дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних.
В Павловом стихе (синодальный перевод): благовествование наше… закрыто… для неверующих, у которых бог века сего ослепил умы (2 Кор. 4, 3-4) – подразумевается, что «бог века сего» – это сатана. А в конце II столетия святой Ириней Лионский читал так: у неверующих века сего Бог ослепил умы.
Таким образом, нет ни одного разночтения, из-за которого мог бы быть подвергнут сомнению хотя бы один догмат христианства. Как раз напротив. Все смысловые разночтения Евангелия на самом деле представляют собой попытки осмысления той или иной истины христианского учения, и потому самые истины своим существованием не могут поставить под сомнение. А само по себе наличие разночтений между отдельными списками не подвергает сомнению все произведение, ибо произведение древнее разночтений. К тому же ведь и в Коране достаточно много разночтений и неясных (как грамматически, так и семантически) мест.
Например, аят 63 суры 43. В официальной, османовской редакции Корана стоит слово ‘ilmun («знание»): «Истинно, Он (Иисус) – знание часа»; в другом, также признанном официальным, «каноническом», тексте – ‘alamun («знак», «признак», «знамение»): «Истинно, Он – знамение часа». Наконец, в неканонической, неофициальной редакции Убайи бен Ка’ба, которая, видимо, предшествовала османовской, – dhikrun («напоминание»): «Истинно, Он – напоминание о часе»{59}.
Мусульмане очень часто после «доказательства» искаженности Евангелия указывают на то, что Коран в отличие от него сохранен якобы в целости и сохранности в оригинальной версии (составленной в 653 году){60}. Это неправда. Не существует ни одного списка Корана, переписанного до 700 года. Та версия, которая долгие века считалась оригиналом, а некоторыми мусульманскими писателями и по сей день выдается за оный, на самом деле относится примерно к 725 году{61}.
Таким образом, чисто хронологически доказать неискаженность Корана даже сложнее, чем Евангелия, поскольку самый ранний из имеющихся на сегодняшний день список Евангелия отстоит от времени написания самого Евангелия на 30 лет, а самый ранний список Корана – на 50 лет со времени составления и примерно на 70 – со времени его написания.
Косвенные подтверждения всех пяти пунктов
Неповрежденность некоторых евангельских сказаний отчасти могут подтвердить настенные росписи римских катакомб на новозаветные сюжеты. Из них ко II веку относятся изображения Доброго Пастыря (притча о потерянной овце), Агнца, Крещения, поклонения волхвов, Благовещения, беседы Христа с самарянкой, исцеления слепорожденного, воскрешения Лазаря, насыщения пяти тысяч и входа в Иерусалим{62}.
Таким образом, эти росписи подтверждают более раннее существование соответствующих текстов.
Например: «Что же касается Корана, то он до единого слова, до единой буквы остался в таком же виде, в каком был ниспослан Всевышним, в нем нет изменений ни в едином слове или огласовке»
В христианстве же, где Писание мыслится как одна из ипостасей Священного Предания, идущего через апостолов от Самого Христа (см.: 1 Кор. 11, 2, 23), – Предания, которым жила Церковь до написания книг Нового Завета, на основании соответствия которому эти книги принимались Церковью и которым Церковь продолжает жить и по сей день, наличие текстуальных изменений в принципе никоим образом не умаляет веры. Разночтения были известны и в древности и своим существованием не производили никакого смущения. Те разночтения, которые соответствовали Преданию, имели авторитет, равный с самим Евангелием; те же не только разночтения, но и целые евангелия, которые не соответствовали этому Преданию, отвергались как апокрифические.
Богодухновенность Священного Писания в христианстве мыслится не как принадлежность каждой черты, каждого знака Богу, диктующему Свои откровения евангелисту, который выступает при этом лишь как пассивное орудие, но как сотрудничество, соработничество Святого Духа – Бога и человека, при котором не подавляются индивидуальные особенности личности пишущего и его творческая воля, но Божественным наитием вдохновляются, напитываются истиной и благословляются. Потому несущественные различия между Евангелиями, которые в них иногда встречаются, не опровергают, но, наоборот, только подтверждают истинность Благой Вести, свидетельствуя о том, что пишут живые, конкретные люди, являющиеся свидетелями тех событий, о которых повествуют, и обладающие самостоятельным взглядом на них.
