просто так. И что у неё вроде никого нет. «Да, брюнетки и блондинки бывают одиноки,– подумалось мне, – и рыжие, как пламя, и звонкие, как льдинки»[1]. В общем, что я только ни делал. Даже танцевал под Пресли. Но она уехала с тем же Максом на такси.
Мы же с Хвостом, естественно в не совсем трезвом, а точнее в совсем нетрезвом виде поехали на его старом «Москвиче» отвозить домой двух девчонок. Как они выглядели, я не обратил внимания. Несколько человек остались на даче. Мы вырулили от домика и поехали прямо по улице, где ходил рейсовый транспорт.
Мы ехали медленно, и всё было бы нормально, если бы мы не полезли на большую улицу, идущую перпендикулярно Вишнёвой. Но так как одной бабце было нужно на вторую улицу Достоевского, то мы повернули на улицу Правды и сразу нарвались на ментов. Хвост струхнул и резко затормозил, чем сразу вызвал подозрение. Девчонки ушли.
У Хвоста отобрали права. Вызвали эвакуатор, чтобы и машину забрать, но Серёга отдал им все деньги, подаренные на День рождения. Тогда добрые дядечки посоветовали нам снять колесо. Как раз начался сильный дождь, и мы вдвоём с Серёгой все мокрые и в грязи откручивали это дурацкое колесо.
Приехавший эвакуатор без колеса нас не забрал, оформили штраф пятьсот рублей за ложный вызов и уехали. Потом мы кое-как нацепили колесо обратно. Добрые дядечки посоветовали нам не попасться на глаза ещё одному патрулю. Да, хороши бы мы были – на машине, в пьяном виде и без прав.
Дома я оказался только к утру, сразу лёг спать. Проснулся я часа в три. У меня болело всё: голова, горло, ноги, руки и ещё почему-то живот и зуб. Начался кашель и насморк. Я не мог соображать и просто тупо глядел в потолок. Около пяти часов я еле встал и пополз на второй этаж. Это была ошибка.
Юля сама открыла мне дверь. Я сказал, что мне нужна её помощь, перечислил, что у меня болит, дал ей триста рублей и попросил ещё купить еды и пива – «коньяк» не давал забыть о себе. Со смешанным чувством радости и сострадания она согласилась.
Я спустился к себе, а через час она принесла лекарства, еду, пиво и книжку Агаты Кристи. Видимо, именно в этот момент бочонок на ножках решил, что я Евгений Онегин и Григорий Печорин в одном лице, герой нашего времени и её романа. Она сидела со мной несколько часов. Я тупо лежал на диване и не издавал даже звука. Но ей и этого было достаточно. Потом она ушла, видимо, считая, что завтра я сам к ней приду.
6 апреля
Ф. вчера понадобилась моя помощь. Ура! Я так рада! Значит, я ему нужна! У меня с утра какое-то напряжение. Мы с Ирой переписываемся на лекциях. Думаю, возможно, я люблю Ф. Не знаю, в любом случае я не могу сидеть спокойно и всё время верчусь. Скоро, наверное, самовоспламенюсь и сгорю. М-да. От радости кидалась с объятиями на Иру. Ужас. Вчера был день группы, но мы с Ирой не знали, что он не обломился, и не ходили. Кстати, за радостью наступило спокойствие и умиротворение. Ещё Стасик сказал, что жалко нас не было, и хотел сегодня день группы ещё сделать, но, ясное дело, не получилось. А Ира считает, что, может, Ф. меня использует
