как ромеи обращаются с рабами. Что и говорить, ты заплатил за рабов немалые деньги и не хочешь дарить их городу. Но мы оплатим из господской казны твои убытки. Более того, мы приобретаем у тебя оружие для воинов.
– Хорошо! – взвизгнул Пифодор. – Пусть берут копья и мечи из моих складов за полцены.
– Благодарю тебя! – торжественно произнес стратег. – Перед лицом смертельного врага мы должны быть едины.
В доме с колоннами
Яркая зелень пробилась из-под земли. В заброшенном саду за некрополем цвели яблони. Стаи птиц, зимовавших в скалах Тунисского залива, с гортанным, радостным криком летели на север. Воины провожали их взглядом, завидуя, что они скоро будут в Италии.
Шла третья весна осады Карфагена. С вала были видны улицы, покрытые трупами умерших от голода. Перебежчики уверяли, что многие, не выдержав мучений, умертвили себя и детей. Началось людоедство. За зиму население города убавилось втрое. Но и теперь в нем оставалось не менее ста тысяч жителей.
На заре мартовских календ призывно запели трубы, и легионы пошли на приступ. Заработали катапульты. В защитников города полетели тучи стрел. Ослабевшие от голода пуны недолго сопротивлялись бешеному напору римлян. Через час после начала штурма римляне вышли на набережную. Заняв ее, они проникли через мраморные ворота на площадь, окруженную великолепными зданиями.
И вот они у дома из серого камня с колоннадой. Вблизи стало видно, что колонны с ребристой поверхностью завершились капителями в виде цветков лотоса. От этого здание казалось легким и воздушным. Перед ним на постаменте возвышалась огромная металлическая фигура мужчины, напоминавшего телосложением греческого Апполона.
У статуи возились два легионера. Вскарабкавшись на постамент, один из них, помоложе, пытался отрубить у статуи палец. Металл не поддавался, но легионер упрямо колотил мечом.
Воин постарше, скептически глядя на занятие товарища, со смехом ему советовал:
– Если хочешь потерять время, Меммий, рассыпь просо и собирай.
– Не мешай, Постумий! – буркнул молодой воин. – Этим пальцем можно рассчитаться с ростовщиком.
– Оставь! Это не золото.
В это время из-за угла показалась долговязая фигура Полибия. Края его плаща развевались по ветру.
– Воины! – крикнул он. – Все статуи – собственность римского народа. Так распорядился консул.
– Слышишь, Меммий, – проговорил воин постарше. – Это не для нас.
Легионеры нехотя побрели по площади, мощенной тесаным камнем.
Полибий, подняв голову, внимательно разглядывал дом с колоннами. За этим занятием его и застал Тиберий.
– Сколько раз в своей истории, – сказал Полибий, – я описывал заседания в Большом совете Карфагена, споры между Гамилькаром и Ганноном, прием римских послов. Но теперь это здание передо мной. Может быть, здесь хранится архив, которого мне так недоставало?
– А
