буркает.
– А надо? – интересуюсь.
– Некоторым мало видеть человека на коленях или на брюхе, зато когда он выгибается в приступах боли – в самый раз. А если ещё заставить его поорать при этом… возбуждает.
Видимо, мне не удаётся удержать брезгливую гримасу:
– Не меня.
В его глазах мелькает удивление. Хоть немного осмелел. Прощупывает.
– Послушай, – сажусь в соседнее кресло. – Я могла бы отпустить тебя на волю, но ты не выживешь. Сам знаешь, у бывшего раба и без того дорог мало, а уж с твоим послужным… Да ещё и на Тарине…
Опускает голову, после буркает:
– Отпустили бы, это были бы мои проблемы.
– Пока тебя не поймали бы очередные работорговцы. Вашего брата отлавливают только так. Вас слишком легко сломать.
– А тебе-то что? – вскидывает голову, и куда только «госпожа» подевалась? Предпочитаю не заметить перемену в обращении, пусть разрядится, может, полегчает.
– А мне жаль, – отзываюсь. Снова пунцовые щеки, сжатые зубы. Дура, ну зачем, зачем добиваешь? Привыкла с равными общаться, которые всегда ответить могут? А этому, небось, жалость уже поперёк горла, особенно когда приходится специально унижаться, чтобы вызвать её, и как погано должно быть внутри…
– Поверил, уже, – бурчит. После вдруг вскидывает голову, в тёмных глазах снова ужас:
– Это проверка, да? Простите, госпожа… – дёргается было сползти с кресла, но я опережаю:
– Не вздумай! Сядь где сидишь.
Антер покорно опускает голову.
– Ничтожный раб смиренно просит прощения, – произносит. – Если госпожа скажет, в какой форме рабу лучше просить прощения, он это запомнит и будет делать именно так, как она повелит.
– «Извини» будет достаточно, – вздыхаю. – Если на самом деле виноват.
– Раб всегда виноват, – тут же соглашается. Удерживаюсь от еще одного вздоха.
– Давай так. Даю тебе полгода. Если докажешь мне, что способен стать вольным самостоятельным человеком, через полгода я тебя отпущу.
– Я не посмею, никогда, госпожа… – бормочет, а на лице сменяют друг друга надежда и отчаяние.
– А если останешься рабом – продам, – добавляю. Поднимает на меня несчастные глаза. Не верит. Ну и ладно, пусть пока не верит, а на досуге подумает про перспективы. Вдруг дойдёт.
Антер
Кажется, мне досталась самая жуткая садистка из всех, что были. Этой доставляет удовольствие пугать, она не оговаривает правил, она только заставляет спину покрываться липким противным потом. Вон как пульт в сейф спрятала, а ведь могла же и в стол, если такая добренькая. Но нет, оттуда его можно достать, а из сейфа… И вообще, пока я купался могла… Зачем мне показывать было? Интересно, она его подключила к мысленному управлению домом?
Что же это за загадка, чего она ждёт? Сколько раз Амира этой волей махала передо мною. «Подари мне лучшую ночь в моей
