увяз в топи. Рассвет мы встретили сидя по пояс в болотной жиже. С одной стороны – раа́нджи, с другой стороны – топь, которая простирается до самого горизонта. Нарий принял решение тянуть жребий кому-то из тех, кого мы вели. Раанджи набросились на окровавленное тело, и мы смогли проскользнуть мимо. Дальше нас ждали только тени. Путь занял гораздо больше времени, чем обычно, и мы вышли к Нуа только к ночи. Шесть из двадцати – это слишком много. Поползли слухи, и больше никто бы не доверился проводнику. Поэтому Нарий решил залечь на дно в Нуа. Пришлось браться за всякую работу и перебиваться случайными заказами, пока не утихли слухи. Через полтора года начался резкий всплеск теней, кольцо начало сжиматься. Многие бежали из долины Исх-Наар, а переход через ущелье не мог вместить всех желающих. Память у людей коротка. И Нарий, почувствовав, что он нужен, вернулся. Несколько раз мы переправляли людей с минимальными потерями. Потом… Потом выяснилось, что жажда наживы вновь взяла своё. Он переправлял людей в лапы работорговцев. Когда я поняла это, было уже слишком поздно. Я оказалась среди десятков других, не подозревавших о той участи, что им уготована. Нарий же не пережил последний переход. Его убили.
Лекс ощутил злость, исходящую от девушки, и ещё одно чувство, которое ему распознать не удалось. Сожаление? Досада? Обида..?
– Как могло получиться, что люди пропадали десятками?
– Тебя уже не было в то время в долине, верно? Ты не застал того, что творилось там. Раа́нджи постоянно резали овец и коров, ночами забираясь в хлева. Тени словно с цепи сорвались, нападали на жителей ночами… Петля затягивалась всё туже. Люди бросали всё и хватались за любую возможность покинуть долину. А насчёт работорговцев… Людей, покидающих долину не через ущелье, словно не существует… По умолчанию считалось, что их сожрали тени.
Лекс продолжал массировать кожу девушки. До Хендала доходили отдаленные слухи, что тени стали активнее. Но не более того. Он и не предполагал, что всё зашло так далеко.
– Это было безумие, – тихо добавила рабыня, смотря на Лекса своими чёрными глазами.
Внезапно ему стало тоскливо. Он не мог понять, в его ли груди разверзлась дыра, засасывающая в бездну уныния, или это были отголоски отчаяния, охватившего её. Казалось, что сейчас он сорвётся вниз, измученный болью и придавленный всеми невзгодами, выпавшими на его пути. Ему нужно было сделать хоть что-то, чтобы почувствовать себя живым. Резким движением он разрезал верёвки, удерживающие рабыню, и притянул её к себе.
– Ты обещал…
– Никаких игл, – напомнил он, усмехнувшись и впился в её губы жадным поцелуем, сжимая её в объятиях так крепко, будто намеревался её раздавить. Она не отвечала на его поцелуй, но он и не ждал этого. Целовать. Кусать. Рвать. Наслаждаться упругой кожей. Чувствовать солёный пот языком. Он без труда подавил её попытки противиться ему, опрокинул на спину и будто играючи развёл её ноги, устраиваясь поудобнее. Придавил своим весом, ворвался внутрь парой толчков и продолжал терзать губы, чувствуя вкус её крови на языке. Восхитительно. Приподнялся, когда
