mage target="_blank" rel="nofollow" href="#i_005.jpg"/>Встреча
Четырёхмачтовый барк с грузом китайского чая уже пересёк океан и подходил к американским берегам. Матросы, которым предстояло нести ночную вахту, настолько тяжёлую, что моряки называют её «собачьей», заступили на посты. Капитан ушёл в каюту погреться, рядом с рулевым остался помощник.
Дул слабый ветер, и паруса, подрагивая, нехотя тащили судно вперёд. Над водой стояла лёгкая дымка, солнце зашло, и прямо по курсу, там, где должен был вот-вот открыться берег, зажглась огромная южная звезда Кано́пус. Что-то не понравилось в ней помощнику капитана: звезда мигнула и погасла.
«Не иначе как над берегом собираются тучи», – подумал он, но в эту минуту Канопус засверкал снова, а слева от него засеребрилось лёгкое облачко.
– Странно, очень странно, – произнёс помощник. – Вы видите что-нибудь впереди, рулевой?
– Кажется, корабль, – откликнулся матрос.
– Пойду позову старика. – И помощник отлучился с палубы.
Он вернулся вместе с капитаном, но, едва поднявшись на палубу, оба офицера замерли в испуге. Прямо на барк, распустив паруса, двигалось необычное судно. Его мачты, канаты, идущие к мачтам, и паруса светились, словно натёртые фосфором. Зеленоватый свет излучали даже доски палубы и укреплённая на носу фигура полуженщины-полурыбы. Молча нёсся этот призрак навстречу барку.
– Капитан, вы видите – люди! На нём полно людей, – шепнул помощник.
На верёвочных лестницах, что соединяют борта с верхушками мачт, на реях, около надутых парусов, повсюду виднелись неподвижные фигуры матросов. На корме рядом с рулевым застыл капитан, а на носу горбился закутанный в плащ вперёдсмотрящий.
– Смотрите, паруса все разорваны. Как давно нужно плавать, чтобы они стали такими! – Помощник замолчал, поражённый.
Судно поравнялось с барком, и все увидели под капитанской шляпой, под капюшоном рулевого, под каждой матросской шапочкой или под пучком нечёсаных волос белые кости черепов и пустые глазницы. Судно прошло, едва не задев их бортом, повернулось кормой и начало удаляться, медленно растворяясь в ночной мгле.
Офицеры стояли, не в силах произнести ни слова, а штурвал вырвался из рук рулевого.
– Ничего более ужасного я не видел! – пробормотал капитан. – Это дурной знак, нам надо торопиться в порт. Возьмите себя в руки, рулевой!.. А что это за гигантский кит плывёт следом? Уж не преследует ли он их?
Вот так впервые произошла встреча с кораблём, которого со временем моряки всего мира окрестили «кораблём-призраком». Мало-помалу они узнали, что судно отплыло когда-то из голландского порта с набранной там командой и что капитана судна звали Ван Страа́тен.
Капитан
Ван Страатен был одним из лучших моряков Голландии. Шестилетним мальчишкой ступил он на палубу угольщика, совершавшего рейсы между Амстерда́мом и По́ртсмутом. Он был сиротой, и ни одна живая душа не пришла в тот день проводить юнгу. Мальчишка рос, как волчонок, молчаливый и злой, готовый дать отпор всякому, кто вздумает посмеяться над ним или отнять кусок сухаря. Зато никто быстрее не взбирался на фор-марс-площадку на передней мачте, откуда виден не только горизонт, но и облака, кочующие далеко за ним.
Часами тёр юнга кирпичной пылью и тряпкой медный колокол на носу судна и бока медных котлов на камбузе. Спал он на пробковом матрасе, брошенном прямо на палубу, а под голову клал свёрнутые в узел штаны и рубашку.
Но мальчишка был не только зол и неприхотлив, но и настойчив: к пятнадцати годам он выучил арифметику, научился читать и мог рассчитать высоту, на которой должна стоять над горизонтом Полярная звезда, чтобы после долгого плавания можно было сказать: «Мы приближаемся к дому!»
В двадцать пять лет его сделали офицером на военном корабле, а ещё через десять лет, когда он уже успел объехать половину мира, назначили капитаном четырёхмачтовика, совершавшего рейсы между Европой и Азией.
Представьте себе великолепный корабль с двумя десятками парусов, которые, как снежные горы, поднимаются над чёрным судовым корпусом. Представьте высокую резную корму, в которой размещена каюта капитана, а около её двери – рулевое колесо с точёными спицами и компас, закрытый от непогоды медным блестящим колпаком.
Нос корабля украшала фигура наполовину женщины, наполовину рыбы. Трюмы корабля, когда он отплывал из европейского порта, были набиты тюками шерстяных и льняных тканей, а также ящиками, полными изделий из железа и бронзы – топоров, котлов и ружей. Зато когда судно возвращалось, за ним тянулся сладкий аромат чая, кофейных зёрен и специй, которые так охотно покупали в те дни в Европе.
Но
