в машине. – Ты плюешь в ладонь и окунаешь оранжевый кончик сигареты в слюну. Вот бы так всегда: раз плюнул и… Ладно, пора уже, время вышло.
– Огнетушитель где?!
– В маши-нЕ.
– Что?! Шутить изволим?! Я этого так не оставлю! – Взволнованная хрипотца надламывается истеричным визгом: – Не подарю вам, слышите, не подарю!
– Оба-сан, не надо, не надо, бабушка! Не волнуйся, тебе нельзя, оба-сан. – Симпатичная девица лет восемнадцати-двадцати обнимает перечницу б/у за плечи. – Не надо, он сделает все, что сможет. Он же…
Она хочет сказать «герой»?
А бабка уже чуть ли не рыдает:
– Юрико, он подонок! Как твой отец! Посмотри на него, Юрико! Подонок! Сгорит все! Все сгорит! Столько лет… И на телевизор большой копили! И холодильник, и…
– Успокойся, оба-сан, тебе нельзя волноваться.
Ты ловишь взгляд миленькой девчонки. В нем надежда и обожание: такой мужчина, сильный, красивый, спасет, выручит. Нормальный взгляд. И еще немножко вдогонку: вот бы в кино пригласил, темно, романтика, туда-сюда… Бледно-розовые нити тянуться от бровей девушки к твоим ресницам и ниже, оплетают, вяжут и валят на асфальт – судьба, иначе никак, смирись, наслаждайся. И дергает сердечко. А ведь она красотка: черные волосы пышно усыпали плечи, глаза голубые в пол-лица, соски приятно округлой груди едва не протыкают тонкую ночную рубашку.
…за руки, под луной…
…первый робкий поцелуй…
…обручальные кольца…
…купить сыну тетрадки в клеточку…
Во только взгляд у нее с гипноэффектом: лазерная система через зрачки излучает световые импульсы определенной частоты, измельчающие мозг оппонента в фарш, из которого лепится все, что угодно. Голубые радужки, едва не наползающие на уши, – отличная маскировка. Аниме-мода весьма популярна среди японской молодежи. Твои соотечественники обожают прятать азиатские очи под красивыми, но неправдоподобными голограммами.
Гипноэффект, да? И под луной поцелуй, и кольца? Ха! Подмигнув, ты треплешь девочку за щечку – мол, увы, номер не удался. И нырнув под ее локоток, ускользаешь от пощечины.
– Подонок! П-пож!-жар!-рный! – Последнее слово выплескивается из ее пухлых губ, как прокисший бэнто[3] в алюминиевый чан для отходов. – ПРОФЕСССИОНАЛЛ!!!
Толпа молча раздвигается перед тобой. Не глядя под ноги, шлепаешь прямо по лужам. Скоро осень, месяца через два. Редкий дождик не спас город от жары. И снять бы плащ, ты взмок, но он есть символ принадлежности к особой касте.
– Молодой человек, а нельзя ли быстрее?! – возмущается толпа, но ты слышишь лишь треск огненных зубов и хруст дымных челюстей – мелодию самопожирания. Если задать аксиомой предел биологического существования, вся жизнь приравнивается к уничтожению себя, любимого. Любой пожар яркий тому пример.
– Осс, – киваешь Джамалу Судзуки, участковому стрелку-лейтенанту. Ты частенько встречаешься с ним по долгу
Бэнто – «еда в коробочке», комплексный обед.
