проволоки со сторожевыми вышками с пулемётами и тщательно охранялся часовыми с собаками. Внутри лагерь был разделён несколькими рядами колючей проволоки. Такие загоны предназначались соответственно для офицеров, рядовых и больных. Сообщения между ними не было. Кормёжка здесь была такая: один раз в сутки давали черпак баланды – тёплой мутной жидкости, в которой плавали непроваренные отруби. На наши вопросы по поводу качества «еды» полицаи отмахивались: мол, вас слишком много, повара не успевают прокипятить этот, с позволения сказать, суп. Раз в день давали «кофе». В отличие от баланды, «кофе» был сносным, чуть темнее баланды по цвету. Что туда намешивали, я до сих пор не знаю. Но мы стремились побыстрее получить эту кружку жидкости и старались по возможности не пролить ни капли по пути следования от раздатчика до своего места на земле.
В этом страшном лагере было много больных дизентерией. Мне очень повезло, что лишь сутки мы пробыли на этом месте. На следующий день нас погнали дальше. Переход от Бахчисарая до Симферополя мало чем отличался от предыдущих, но каждый следующий переход давался мне всё труднее. Я шаг за шагом слабел от недоедания, обезвоживания и страшной жары. Тут меня очень поддержали товарищи, которые увидели, что я начинаю сдавать, и изо всех сил старались подбодрить меня. Говорили, что надо держаться во что бы то ни стало, что мы ещё повоюем! Вот только добраться бы до следующего лагеря! Может быть, там охрана будет послабее, и можно будет организовать побег.
В Симферополь вошли к вечеру. Солнце ещё светило, но жара заметно спала. Идти стало полегче. В городе жизнь шла своим чередом. На первый взгляд казалось даже, что нет никакой войны: всё тихо, спокойно, по тротуарам идут люди, открыты ларьки, лавки… На нас прохожие обращали мало внимания. Видимо, пленных здесь прогоняли уже не в первый раз. Вперемежку с гражданскими попадались немецкие офицеры, патрули, проезжали военные машины.
В Симферополе нас загнали в бывшую городскую тюрьму. Солдат и офицеров держали отдельно. Первую ночь мы спали прямо на земле. Здесь было уже очень много пленных. Все в подавленном состоянии. Почти никто уже не говорил: мы выживем…
В Симферополе я неожиданно встретился с нашим полковым медиком – военврачом 3-го ранга Иваном Медведчуком. Я страшно обрадовался! Наконец-то можно было кому-то обо всём рассказать, поделиться откровенно мыслями, да и просто отвести душу – ведь рядом был проверенный друг. А это дорогого стоит в таких условиях.
Тут объявляют: будет митинг. Приехал представитель Русской освободительной армии. (Не помню, так ли точно она тогда называлась, но суть именно та: нам предлагали написать заявления на вступление в армию, которая будет воевать на стороне немцев.) Тем, кто вступит в неё, обещали немедленно выдать хороший паёк, обмундировать, послать на формирование. А в дальнейшем была обещана служба в тылу. При этом говорили, что война уже большевиками проиграна, и все здесь мы погибнем медленной голодной
