моих слов, пусть выступит вперед, и я живо перерву ему глотку! – И, произнеся эти слова, Леонард, грозно нахмурившись, сделал шаг вперед, положив свою руку на эфес сабли.
Такие слова моментально произвели свое действие. Перейра немного побледнел, так как, подобно большинству жестоких людей, он был страшным трусом.
– Успокойтесь, – произнес он, – я вижу, что вы добрый малый. Я хотел только испытать вас. Как вы знаете, мы должны соблюдать большую осторожность. Дайте вашу руку, и добро пожаловать! Я вам верю, а старый Антонио ничего не делает наполовину!
– Быть может, вам лучше еще испытать его немного, – проговорил молодой человек, стоявший рядом с Перейрой, когда Леонард хотел принять приглашение Желтого дьявола, – пошлите за рабом, и пусть он даст нам наше обычное доказательство, т. е. собственноручно зарежет его; это самое лучшее!
Перейра замялся было, но Леонард снова нашелся.
– Молодой человек, – вскричал он с большей яростью, чем прежде, – я перерезал горло большему числу людей, чем те, которых вы хлестали бичами. Но если вы хотите доказательства, то я вам могу его дать. Идите сюда, молодой петушок, идите! Здесь достаточно светло, чтобы пощипать у вас перья!
Работорговец побледнел от бешенства, но, видя атлетическую фигуру и смелые глаза Леонарда, остановился в нерешительности, рассыпавшись в угрозах и грязных ругательствах.
Трудно сказать, чем могла бы окончиться вся эта сцена, но Перейра поспешил прекратить ссору.
– Тише! – загремел он своим могучим голосом, встряхнув в бешенстве седыми волосами. – Я принял этого человека, и он будет нашим гостем. Неужели моих слов недостаточно для такого молодого горлопана, как ты? Заткни свой безобразный рот, или, клянусь святыми, я закую тебя в цепи!
Работорговец повиновался. Быть может, он сам был рад удобному случаю избежать борьбы с Леонардом. Как бы то ни баю, но, бросив на последнего злобный взгляд, он, замолчав, отступил назад.
Восстановив тишину, Перейра подозвал Леонарда, пожал ему руку и приказал рабу принести вина для нового гостя. Затем он обратился к собранию со следующей речью:
– Дети мои, мои дорогие товарищи, мои верные, испытанные друзья! Наступил печальный для меня момент, когда я, ваш старый предводитель, должен проститься с вами. Завтра гнездо не увидит более Желтого дьявола, и вы должны найти себе другого главу. Увы! Я постарел, не могу больше стоять на высоте своей задачи, а торговля теперь не та, что была прежде, благодаря этим проклятым англичанам и их крейсерам, шныряющим повсюду в наших водах, чтобы отнимать у честных людей плоды их дел. Около пятидесяти лет я был связан с делом. Думаю, что туземцы этих мест вспомнят обо мне не с гневом, о нет, но как их благодетеля. Ведь разве около двадцати тысяч их молодежи не прошло через мои руки, не было избавлено мною от проклятия варварства и не было послано изучать блага цивилизации и мирные искусства в домах добрых и снисходительных господ? Иногда, не часто, но по временам,
