сыпятся напасти, как пшено,Вот из тысячи я выберу одно:
Фатима сказала мужу: «Эй, дурак,
Что, не видишь? Устарел уж мой калфак,
Поредели ожерелья, жемчуга…
Я ведь – знаешь сам – не старая карга,
Чтоб старьё на голове своей носить!
Ты калфак обязан новый мне купить.
Вот сноха Мусы – не знать бы ей добра –
В новой кофте нынче вышла со двора.
Если б кофту вот такую мне надеть,
Разве стали б на сноху тогда глядеть?
Покупай же мне наряды, дуралей.
На жену свою ты денег не жалей!..»
И стоит Сафый и слушает в тоске.
Скажет слово – вмиг получит по щеке.
Склонит голову Сафый, как битый пёс,
На базар пойдёт, не вытирая слёз.
И последние копейки – рад не рад –
Израсходует на новенький наряд…
Я тебя, читатель, верно, утомил.
Но ведь надо, чтобы облик ясен был,
Облик той, о ком веду я свой рассказ…
Много числилось за нею и проказ.
Началося так. Пришла однажды к ней
Ненавистница-старуха, бич мужей,
Ведьма с тёмной, непроглядною душой,
Прозываемая бабою-ягой.
Эта женщина с пути сводила всех
В омут похоти, измен, дурных утех.
Вот пришла с мешком, уселась и сидит,
А в мешке у ней злой умысел лежит.
Говорит она: «Мне, детка, жаль тебя,
Ведь живёшь ты, свою молодость губя.
Долго думала я о твоей судьбе,
Вот решила, наконец, прийти к тебе.
Ты ещё ведь молода и хороша,
Все томятся по тебе, моя душа;
Ведь по молодости, по красе твоей
Изнывает, верно, множество парней,
Можно ль старому быть верною женой?
Брось любить его! Лежи к нему спиной!
Не губи себя! Чем жить со стариком,
Лучше жить с могилой чёрною вдвоём,
Потому что в сотни раз милей земля
Мужа старого, красавица моя!
Так чего же от него ты не уйдёшь?
Ты красивая, красивого найдёшь.
Старичонка твой не стоит и гроша,
А краса твоя – ведь золото, душа!..
А не хочешь уходить, так можно так:
Тёмной ночью, лишь уснёт он, твой дурак,
Я джигита-удальца тебе найду,
Я красавца молодого приведу.
У него в объятьях – рай. Его глаза
Точно звёзды. Сам он строен, как лоза.
В страстных ласках словно пламень он горит.
Что ни слово – чистым золотом звенит…»
Закружилась у красотки голова.
Прямо в сердце ей запали те слова.
Состоит ведь Фатима из жадных губ,
Из очей, которым каждый, всякий люб.
Не её смутит развязный поцелуй…
Эй, Сафый! Об участи ты своей горюй,
Плачь, бедняга, потому что с той поры
Каждой ночью для забав и для игры
Пробираться молодые стали к ней!
Фатима встречала
