беспокоить меня, да еще среди ночи.
– Видит Бог, был пьян, пьян, как стелька!.. Да разве трезвый я бы посмел?!
Пожурив его еще немного, я отпустил Семечкина на все четыре стороны и, конечно, не возбудил о нем дела.
Радость Семечкина была безбрежна.
Недостойный иерей
Как-то в 1907 году в Петроградскую сыскную полицию обратился сенатор X. Начальник полиции В. Г. Филиппов отсутствовал, и я, в качестве помощника заменяя его, принял сенатора.
Ко мне вошел старик лет шестидесяти, весьма почтенного и благообразного вида и, сев в предложенное кресло, с опаской огляделся и негромким голосом заговорил:
– Я обращаюсь к вам по весьма щекотливому и, разумеется, совершенно секретному делу. В моей семье произошло несчастье, и, быть может, вы сможете если и не ликвидировать его совсем, то, по крайней мере, ослабить его печальные последствия.
– Я к вашим услугам, ваше превосходительство.
Сенатор, беспокойно взглянув на меня, продолжал:
– Видите ли, у меня сбежала дочь. – И он сделал паузу. Затем: – Это бы еще куда ни шло! Мало ли бывает: молодость, романы, любовь и подобные бредни. Но несчастие в том, что выбор моей дочери пал черт знает на кого. Ну будь там какой-нибудь корнет, гусар, адвокат, артист, наконец, готов примириться на длинноволосом студенте, а то, подумайте, – кучер! Грязный, неопрятный мужик, с дегтем, кислятиной и вшами!
Какая муха ее укусила, – ума не приложу.
Во всяком случае, ни воспитание, ею полученное, ни среда, ее окружающая, не могли привить подобного вкуса. Я просто теряюсь в догадках, что это: эротическое помешательство или желание опроститься по рецепту Толстого? Быть может, я выжил из ума, отстал от века, впал в детство, но решительно отказываюсь понимать поведение моей Наточки.
Лошадиный Ромео умчал ее куда-то, и вот уже несколько дней, как об ней ни слуху ни духу. Я очень, очень прошу вас: помогите мне разыскать мою девочку. Но, ради бога, никакой огласки, никакого скандала – это так важно и для ее чести, и для моей репутации.
Я успокоил как умел старика, обещав немедленно приняться за поиски.
Отыскать Тимофея Цыганова не представляло труда, так как имя его нам дал сенатор, а улицу, дом и квартиру – адресный стол. Я решил вызвать его в сыскную полицию и поговорить сначала по-хорошему.
Ко мне в кабинет вошел здоровенный малый, краснощекий, с длинной черной бородой лопатой и волосами, обильно смазанными деревянным маслом и подстриженными в скобку.
– Здравствуй, Тимофей!
– Здравия желаю, господин начальник!
– Послушай, братец, что ты там затеял?
– Это вы насчет чего же изволите?
– Полно, Тимофей, притворяться! Сам знаешь, что насчет сенаторской дочки говорю.
– Ах, эвона про что!
– Ну так как же?
– Так что? Счастье мое, линия, стало быть, такая подошла!
– Счастье-то счастьем! Но
