ваши руки, донна, – потребовал он. Девушка удивленно подняла брови и царственным жестом протянула вперед руки. Главарь внимательно осмотрел нежные пальцы и радостно вскричал:
– Вы солгали мне! Где кольцо вашего жениха?
– Потеряла, – небрежно пожала плечами Ляля.
– Где? – хитро прищурился главарь.
– У ручья, когда ваши громилы схватили меня и кинули на лошадь, – капризно ответила девушка.
Главарь тяжелым взглядом окинул похитителя, доставившего Лялю в пещеру. Он стоял за спиной девушки, закрывая дорогу к выходу. Тот поежился и попятился, пробормотав:
– Я не брал!
– А твой брат? – резко спросил главарь. – Где он? Я хочу с ним поговорить!
Ляля усмехнулась про себя, радуясь, что внесла смятение в разбойничьи ряды, но внешне сохраняла спокойное достоинство. Примером ей в эту минуту было поведение графини Тулузской. Девушке остро захотелось оказаться в «саду наслаждений» графини, подальше от презренных разбойников, внезапно получивших власть над ее жизнью и честью.
– Почему вы меня похитили? – гордо спросила она.
– Красивая женщина – лучший товар, – ухмыльнулся главарь. Ляля похолодела, образы невольничьих рынков и сладострастных гаремов, почерпнутые из книг и фильмов, проявились в ее сознании. «Бежать из гарема практически невозможно», – панически подумала она. «Значит, нужно бежать сейчас», – пришло спокойное решение. «Сейчас, только выберу удобный момент», – пообещала Ляля неизвестно кому, и жалобно, как овечка из сказки, сказала вслух:
– Я очень устала, замерзла и хочу есть.
Главарь внимательно посмотрел на девушку, она опустила глаза и позволила коленям подогнуться. От коротко приказал. Тут же разбойники принесли шкуры – овец или коз, Ляля не разобрала в полутьме – застелили камень, усадили ее, накинули шкуру на плечи и вручили грубую глиняную миску, щедро плеснув варево из котла. Первым движением Ляли было отбросить тяжелую посудину. Она сама не заметила, как быстро привыкла при тулузском дворе вкушать пищу из серебряной и золотой посуды. Девушка недоуменно огляделась, не видя пышного застолья, учтивых рыцарей и проворных пажей, исполняющих все прихоти дам… Вместо утонченной роскоши придворного пира – каменный свод пещеры, теряющийся в красноватой полутьме… дым от костра тянется к выходу… разговоры разбойников гулким эхом отражаются от стен и свода тайного убежища в горе… Ляля вздрогнула под теплой шкурой, горячая тяжесть миски на коленях отрезвила ее.
– Можно мне ложку, – попросила она.
Главарь пробурчал себе под нос: «Благородная!» – но сунул руку в голенище сапога и достал серебряную ложку, отделанную простым растительным орнаментом. Усмехаясь, он протянул изящную вещицу Ляле.
– Прошу вас, донна!
– А можно ее помыть? – невинно хлопая ресницами, тоненьким голоском спросила
