заняться». Я тогда приноровилась к стрельбе и грамоты у меня ещё сохранились, а из Лёни стрелка хорошего не получилось. Руки у него тряслись всегда, после операции.
…У Ирины выступили слёзы, но это были слёзы уже не от лука, а от воспоминаний своего покойного мужа и выпитого вина. Прошло около пятнадцати лет, как она его похоронила. Она молодой вышла замуж за инвалида. Леониду, после серьёзной травмы полученной в Куйбышеве, дали вторую группу инвалидности. И Ирина при нем была больше нянька, чем супруга. И этот крест она несла до последних дней его жизни. Она сама выбрала себе такую участь, так как, в его частично потерянном здоровье, считала себя больше виноватой, чем он сам. Она салфеткой аккуратно промокнула глаза:
– Не получается у нас Иван с тобой приятных воспоминаний, вот и ты слезу из меня выдавил.
– Успокойся Ирина, – начал утешать её Дед, – жизнь всё равно удалась, хотя и была она у тебя порой трудной.
– Вань, всё бы ничего, да вот детей и внуков у меня нет, как у тебя. А это считай неполноценная жизнь. У меня всю жизнь ребёнок был один, – мой супруг. Я часто задумывалась над этим, и считала всегда себя одинокой. Хотя, кажется вот рядом детский дом стоит, сходи и реши этот вопрос. Но тогда были живы его родители, а они были противники, что бы я, кого то усыновляла или удочеряла. Когда их не стало, мне с Лёней хлопот больше досталось, тогда уже этот вопрос сам по себе отпал. Всё моё утешение было в твоих детях, а Соня с Катей, две черносливины для меня всегда были, как родные. Альберт – то у тебя с характером мальчик был, гордым и недоступным, как пик Коммунизма. Мальчики все считай такие, а девочки они ласковей. Я тебе всегда завидовала. Думала, хваткий мужик получился из Ивана Беды. Всё успел в жизни и в тюрьме посидеть, – она на секунду прервалась и извиняющее посмотрела на Ивана Романовича, приложив руку к груди, и продолжила; – в футбол наиграться, дичи настреляться, рыбы до отвала наловить, женится, детьми, и внуками обзавестись. Вот, как много всего успел сделать.
– Дом в селе перестроил и деревьев целый лес посадил, – закончил с улыбкой на губах Дед.
– Ну, допустим, дом не ты перестроил со своим радикулитом, а твои племянники с толстыми кошельками.
– А кто прорабом строительства был? Я – гордо заявил Иван Романович.
– Ты, ты – не переживай, я знаю это. Я шучу Ванюша. Эх, какого я мужика упустила в те далёкие годы. А ведь я тогда прилегла с тобой, не для того чтобы согреется. Думала, может, ты слабым окажешься по женской части. А ты даже и носом не повёл, ощутил меня только утром у себя под одеялом, когда проснулся.
– Ты Ирка не жалей об этом. Я тогда уже женатым был и Манану ни на кого – бы не променял. Я её очень сильно любил, и думаю о ней почти каждый день.
Ирина хорошо знала, как любил и боготворил Иван свою жену, и ни когда не вторгалась в их жизнь со своей тайной любовью. Тем более, они с Мананой были лучшие подруги. Потому, ни по церковным
