ждал прилета аистов. Тогда-то он и рассказал молодому инженеру, как он спас аистов в своей родной стране и как он каждый год ездит туда, чтобы полюбоваться на птиц, возвращающихся с юга. «Что вы в них нашли?» – спросил Гийяр. Бём ответил просто: «Они меня успокаивают».
О семье Бёма Гийяр мало что знает. В 1974 году Ирен Бём уже не жила в Африке. Гийяр припомнил, что это была маленькая неприметная женщина с желтоватым цветом лица, она часто оставалась одна в своем большом колониальном доме. Зато инженер хорошо знал Филиппа, их сына, который иногда сопровождал отца в его экспедициях. Сходство отца и сына, видимо, было просто поразительным: одинаковое телосложение, одинаково широкие лица, одинаковая стрижка ежиком. Между тем характером Филипп пошел в мать: застенчивый, беспечный, мечтательный, он подчинялся авторитету отца и молча переносил его суровые методы воспитания. Бём хотел «сделать из него мужчину». Он брал его с собой в неспокойные районы, учил обращению с оружием, давал ему разные поручения, – и все для того, чтобы закалить его.
1977 год. Из Мбаики Бём отправился на разработки в глубь лесов, туда, где находилась большая лесопилка, принадлежащая ЦААК. Здесь начиналась территория племени пигмеев. Инженер разбил лагерь прямо в лесу. Его сопровождали один бельгийский геолог, некто Нильс ван Доттен, два проводника («большой черный» и пигмей) и носильщики. Однажды утром Бём получил телеграмму: ее принес пигмей-посыльный. В ней сообщалось о смерти жены Бёма. А ведь он даже не подозревал, что у нее рак. Он упал как подкошенный прямо в грязь.
С Максом Бёмом случился сердечный приступ. Ван Доттен оказал ему помощь, пытаясь вернуть его к жизни: массировал сердце, делал искусственное дыхание, давал лекарства и т. д. Он велел отнести бесчувственное тело Бёма в больницу Мбаики, находившуюся в нескольких днях пути. Но Бём пришел в себя. Он с трудом прошептал, что тут неподалеку есть миссия и она гораздо ближе, на юге, за границей с Конго (в тех местах граница – лишь условная линия в непроходимой чаще). Он хотел, чтобы его доставили именно туда, где его станут лечить совсем по-другому. Ван Доттен засомневался. Бём настоял на своем решении и потребовал, чтобы геолог отправился в Банги за помощью. «Все будет хорошо», – заверил его Бём. В полной растерянности ван Доттен пустился в путь и шесть дней спустя добрался до Банги. Французские военные тут же арендовали вертолет и отправились в джунгли в сопровождении геолога. Однако, добравшись до места, они не обнаружили ни миссии, ни Бёма. Все исчезло. Или никогда не существовало. Орнитолог как в воду канул, бельгийцу тоже не пришлось надолго задержаться в Банги.
Через год Макс Бём, живой и невредимый, объявился в Банги. Он объяснил, что вертолет конголезского лесного ведомства подобрал его и доставил в Браззавиль, а затем, чудом выжив, он вернулся на самолете в Швейцарию. А там благодаря кропотливому лечению в одной из женевских клиник он выздоровел. Теперь это была лишь тень прежнего Бёма. Он постоянно говорил о своей жене.
