как-то больше. Ряд дрогнул. Их теснили, выдавливая назад. Кто-то, кажется, Эккерман, сказал ему: «Справа…» – и в тот же миг покачнулся, зацепившись рукой за плечо барона. Что-то липкое – кровь, не его, чужая – окрасила белый мундир. Кристоф инстинктивно отпрянул и глянул направо. Оттуда шло свежее подкрепление якобинцев, и передние, те, кто должен был вести их, уже полегли под их пулями. «Назад», – послышалось откуда-то со стороны, и снова многоголосное эхо покрыло рев артиллерии. Впереди кто-то дрогнул. Сам не зная, что он делает, барон попятился вместе с остальными. Но синева мундиров была ближе… Злость взяла его. «Проклятые сволочи!» – заорал он по-французски, потом, оглянувшись, – «За мной, в штыки!» Те, кто остался, сомкнулись и рванули вперед. «Держат строй», – сквозь зубы сказал себе Кристоф, прежде чем его сабля воткнулась в первого из неприятельских солдат, от неожиданности упавшего навзничь. «Еще». Увернувшись от другого, мстящего за своего товарища, он вонзил саблю в спину, переламывая тому хребет. Потом барон уже не осознавал, что делает. Вокруг лилась кровь, алая кровь на белом и на синем, в ушах раздавались крики тех, кто падал на свежую землю. Их снова теснили, издалека колонны синих шли на них, и они отходили назад, теряя людей вокруг себя.
Когда черно-бело-алая пелена перед глазами обрела четкость, Кристоф фон Ливен обнаружил себя облокотившимся о холодную стену какой-то постройки. Бой еще не прекратился – пушки до сих пор молотили. Спереди на него нажимали еще пять человек. Свои. Навстречу шла неприятельская пехота. Те, передние, отстреливались. «В штыки…», – прохрипел он. – «Не отходить». «Как не отходить» – услышал он смутно знакомый голос. «Рильке, вы трус», – проговорил Кристоф. «Фон Ливен, вы сумасшедший», – парировал ему подпоручик. «Надо отступить». «Нас окружили, куда дальше отступать?» – Кристоф изо всех сил старался говорить громче, но не мог. «Внутрь». «Командуйте», – проговорил барон. У него болело где-то справа, ближе к животу, и он провел ладонью по больному месту. Взглянул на руку – крови не было, значит, не ранен. Рильке позвал остаток батальона за собой, и они вскоре оказались в дверном проеме. «Расстреляем все, что у нас есть», – проговорил он. «И сдадимся», – мрачно подумал Кристоф. Ему делалось все больнее, он еле на ногах держался. Семь стрелков расставили у входа, остальных поместили ближе к жернову. Барон огляделся. В случае чего можно вырвать из стен кирпичи, обороняться ими. Только вот смысл?.. До штурма оставались секунды. Уже дрожат стены, уже отчаянно отстреливаются солдаты впереди. Вот несколько упало, загородив дверью вход. Слышны крики врагов. И их не счесть… Шатаются стены. «Они же возьмут нас в плен», – наконец-то осенило Кристофа. Все последствия пленения якобинцами внезапно встали перед его глазами. В отчаянии он оглянулся. «Сюда», – Рильке указал на шаткую лестницу вверх. Они вбежали наверх. За ними последовало еще трое их солдат. Под весом четвертого вся конструкция рухнула. «Пригнитесь», – приказал Кристоф. Тут, на площадке, они станут легкой добычей. Если только не прыгнут…
