Лежит рядом со мной, дышит спокойно, порозовел. А раны? Нет ран, чистая кожа. Спасибо, предопределение!
Не вынеся, протянула руку, дотронулась пальцами до кожи. Гладкая, мягкая, нежная. А это что такое? Что за морщинистая лапка трогает моего мужа? Вот брон, это ж моя ладонь…
Все. Допрыгалась. Примерила однажды личину старушки, так она навечно приклеилась. Не хочу.
Не хочу!!!
Обморок пришел весьма кстати, вырвав из сознания. Я плавала в облаках, ничего не чувствуя, не думая. Видела Солнышко, которая погрозила крылом. Мимо пролетели Шторм с Симом, драконом Владыки, но меня не заметили. Умчались по своим делам, видимо. Интересно, куда – это они? Впрочем, спустя секунду, я забыла и о них, и о виверне. Парила в невесомости и отдыхала.
Вот только насладиться покоем в полной мере мне не дали, вырвали в мир людей, вернее, существ. В этом мире было холодно, как на северном полюсе. И голодно, будто в голодном крае.
Я неохотно открыла глаза и уперлась взглядом в голую мужскую грудь, знакомую, надо сказать. Грудь мерно вздымалась, говоря, что ее обладатель спал. Захотелось дотронуться до кожи и ощутить гладкость. Протянула руку и тут же одернула, не сумев сдержать горестный вздох. Что – что, а опять увидеть морщинистую ладонь желания не было.
Но не успела вконец расстроиться, как мою лапку схватили и прижали к губам. Я против воли взглянула вверх и утонула в нежности. Желтые глаза мужа смотрели с любовью, ласкали.
– Здравствуй, – и голос такой тягучий.
– Привет, – таяла я, купаясь в этих волнах. – Как ты?
– Замечательно и даже лучше с каждой проведенной рядом с тобой секундой.
Улыбка сама собой вползла на лицо. Я рассматривала его лицо, замечая нездоровую бледность и потрескавшиеся губы. И понимала, как рада, что он рядом. Вот только память все испортила, подкидывая картинку, а воображение помогло, дорисовав образ немощной старухи.
– Нет! – воскликнула, зажмуриваясь, прячась от самой себя. – Не смотри на меня!!! Я не хочу, чтобы ты видел меня такую.
– Какую такую? – в голосе принца сквозила легкая насмешка. – Лохматую, бледную и с синяком на коленке? Так поздно, я уже все, что было можно, внимательно изучил. И остался доволен увиденным.
– Ты издеваешься, да? – возмущенно спросила, открыв один глаз.
Желтоглазая морда показательно подняла бровь.
– Но я же старая и страшная!
– Разве?
– Да. И, вообще, не заговаривай мне зубы! – от расстройства даже шмыгнула носом, чувствуя, что чуть-чуть и расплачусь. И как дальше жить? Он молодой и прекрасный, а я…
А этот нехороший товарищ окинул меня плотоядным взглядом и ухмыльнулся.
– Знаешь, дорогая моя женушка, если лет через сто семьдесят – сто восемьдесят ты будешь выглядеть вот также, я запру тебя дома и никуда не отпущу без охраны.
Нет, близнец точно на фоне страданий сбрендил! О чем я ему и поведала, в красках надо сказать, используя
