контакты, схожие убеждения, «растворимость» среди людей. Вот, например, как у Таганцева появился советник по делам армии: когда Владимир Николаевич приезжал в Москву, то останавливался на квартире генерала Андрея Зайончковского, который работал на большевиков, консультировал военные операции по разгрому белых армий; с ним Таганцев обсуждал вопросы реформирования Красной армии в будущем, после падения большевистской диктатуры. Люди, подобные Зайончковскому, были своего рода «агентами» влияния, «агентами»-советниками, «агентами»-помощниками. А ведь таких «агентов» Таганцевым и его людьми было найдено немало как среди новой большевистской элиты, так и среди бывших офицеров, чиновников, интеллигенции. Стоит назвать здесь и Николая Гумилева – бывшего офицера и талантливейшего русского поэта, у которого однажды бывший офицер Шведов тоже попросил совета и помощи для организации, и понимание между этими двумя держалось на схожести позиций и офицерской солидарности.
Но откуда у Таганцева такой талант в создании столь необычной организации? Сын Николая Степановича Таганцева, выдающегося ученого-правоведа, основоположника государственного права в России, профессора Петербургского университета, – Владимир Николаевич Таганцев пошел отнюдь не по отцовской стезе правоведа, а по тернистой тропе естествоиспытателя. Любимый ребенок, он рос в той среде, что культивировал отец. Среду во многом определяла атмосфера дома, куда с удовольствием приходили гости, часто на так называемые «четверговые обеды». А гости те заметными были: глава правительства граф Коковцов, известный адвокат Кони, художник Кустодиев, поэт Александр Блок, писатели Короленко и Гаршин и другие известные в то время персонажи. Владимир Таганцев рос открытым, впечатлительным, эмоциональным юношей, и тем не менее ему доставляли удовольствие точные науки. Он закончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета и посвятил себя географии. Некоторое время учился за границей. Возвращение его в университет совпало с началом Первой мировой войны. Хотя и не отличался здоровьем, добровольцем ушел в армию. Должность у него тогда была – начальник Кавказского передового вьючного отряда Красного Креста. Потом уж командовал кавказским вьючным транспортом. При этой деятельности он еще исследовал кавказские и азиатские ледники, пустыни, составил карту почв Кокандского уезда Ферганской области. В университете он появился только в сентябре 1917 года и сразу с головой ушел в науку на кафедре географии и антропологии. Смотришь на его фотографию того времени: открытое, доброе, располагающее лицо русского интеллигента. В делах-то он и был таким. Ну а когда пришла Октябрьская революция, он категорически ее не принял. И это неприятие привело его добровольно в члены петроградского «Национального центра». Но научная жизнь продолжалась. По своей исследовательской программе он создает (привычное для него дело – создавать) Опытную сапропелевую станцию, это
