не выдержала Зинаида Ивановна.
– Не перебивай! Так вот, человек ты не военный, но очень толковый. И главное, целеустремленный. А это качество у нас в стране сегодня редкое! Особенно после развала великого государства! Так что выпьем за твой талант! А все эти кандидатские, докторские – дело наживное!
– Спасибо, Андрей Петрович, приятно! – чокнулся с тестем Максим и махом выпил стопку водки.
Тесть сразу разлил еще.
– Куда ты льешь-то? – возмутилась Зинаида Ивановна. – Дай человеку-то продышаться. Все не напьется он своей водки.
– А ну цыц! У нас говорят: между первой и второй перерывчик небольшой.
– Ничего-ничего, – поддержал тестя Макс, – я нормально. Тост тоже хочу сказать.
Он встал и поднял свою рюмку на уровень глаз. Затем внимательно всех осмотрел и обнял Машу за плечо свободной рукой.
– За вас, дорогие родители! За вашу поддержку! В общем, без вас бы я ничего не добился!
Зинаида Ивановна шмыгнула носом и потерла ладонью правый глаз. Затем окончательно прослезилась и, достав носовой платок, вытерла слезы.
– Мы всегда с тобой! Только скажи. Видишь, Зинаида тебе рубашку модную даже нашла. Всю Москву объездила!
Максим встал, подошел к теще и поцеловал ее в щеку.
– Спасибо, мама!
Зинаида Ивановна махнула рукой, покраснела и отвела взгляд в сторону.
– Да брось ты, Максим. Ерунда какая! Рубашек этих… тьма! Магазины ими забиты, – зачем-то соврала теща.
Сидели за столом до часа ночи, пока не выпили всю водку. А после – вино. Андрей Петрович вознамерился было сбегать за пивом, но уже раздраженная и хотевшая спать супруга его остановила. Потом разошлись. Маша с Максимом закрылись в своей комнате. Маша разделась и стала надевать ночную сорочку. Максим посмотрел на ее стройное упругое тело и подумал: «А ведь она так хороша собой. Ведь лучше этой Ани. Что же я так…»
Ему вдруг стало стыдно: за все измены жене, за неспособность порвать с этой Аней, за то, что предал друга. Он отвернулся к стене, накрылся одеялом и от досады прикусил свой кулак.
Маша, стоя у журнального столика, достала маленькую, вышитую бисером иконку в серебряном окладе и принялась тихо молиться. Она всегда так делала перед сном. Ее шепот убаюкивал Максима, погружал в легкую дрему; он еще не спал, но понимал, что уже не различает слов Маши. Внезапно перед ним опять появились картины из прошлого. Он увидел, как возвращается к себе в палатку с банкой тушенки…
– Ну что, достал? – спросил Сергей, потирая руки.
– Достал. – Максим протянул ему банку.
– Ну ты и долго! Я уж тут чуть водку не открыл без тебя. Какой-то ты бледный. Случилось чего?
– Да нет, нормально все. Налей лучше! Замерз я.
– По тебе видно. Руки вон дрожат, как у алкаша. А тушенку где достал?
– Да у одних там… – соврал Максим. – Сигареты им завтра принесу.
Сергей
