боялся, что Элизабет не испытывает таких же чувств ко мне, и нашел изящный способ все выяснить.
Изящный способ все выяснить? Я слушал, не веря своим ушам. Развязать веревку ногами – куда уж изящнее? Мне понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы не расхохотаться. Я стал мелкими глоточками прихлебывать виски, но это лишь вызвало приступ икоты. Пришлось отпить побольше.
– Генри, – вздохнул я, – могу ответственно заявить: чувство, которое испытывает к тебе Элизабет, называется как угодно, только не дружбой.
Я подождал, пока до Генри дойдет смысл моих слов. Тот не сразу обрел дар речи.
– Ты имеешь в виду, что…
– Да она влюблена в тебя, разве ты еще не понял?
– Влюблена? В меня? – пробормотал Генри, боясь осознать услышанное. – Джеймс, ты же говоришь это не просто ради… Ты точно знаешь?
– Все совершенно очевидно, хотя Элизабет и не приходила ко мне, дабы лично сказать… – Я лгал с легкостью, пугающей меня самого. – Она не выставляет чувства напоказ, но я не идиот. Все симптомы налицо.
– Джеймс, – оборвал меня Генри, – ты уверен, что твоя сестра любит именно меня? Почему не Джона, например? Она в последнее время так на него смотрит…
Что-то дикое и жестокое промелькнуло во взгляде моего друга – это рвалось на свободу заточенное где-то в глубине души свирепое чудовище по имени Ревность. Я даже боялся представить, что случилось бы, если б Генри когда-нибудь застал Элизабет в объятиях Джона.
Я успокаивающе поднял руку.
– Поверь, старик, все в порядке. Она любит именно тебя. Уж я-то прекрасно знаю, что творится в ее милой головке. Ну а с Джоном, – я пожал плечами, – они хорошие друзья, не более того.
Опьяненный счастьем Генри тут же предложил тост за неудачу Джона. Затем мы выпили за Элизабет, самую красивую девушку во всем Соединенном Королевстве. Наши головы кружились от восторга, и это чувство крепло все сильнее, пока тянулась ночь. Полностью обретший уверенность в себе Генри хвастливо начал расписывать свое будущее. Он станет самым лучшим акробатом и жонглером. Вселенная падет к его ногам. «Генри Уайт, Великий Такой-то, совершивший То-то». Чем дальше, тем больше. Сплошные «я, я, я» и ничего кроме. Его разглагольствования стали порядком меня раздражать.
Вообще старина Генри был порядочным и благопристойным парнем, но его одержимость находиться в центре внимания иногда откровенно бесила. Он показывал мне разные цирковые штучки, но, хотя его талант не подлежал сомнению, стремление ко всемирной славе явно воспринималось как нечто нереальное. И, несмотря на нашу крепкую дружбу, я не горел желанием лицезреть свадьбу родной сестры и фанатичного трюкача.
Мои опасения немного развеялись с осознанием того факта, что Генри пьян в стельку. Он не остался в долгу и отметил, насколько «хорош» я сам. Несколько секунд мы сердито смотрели друг на друга, а потом оба, словно по команде, расхохотались. Я с трудом поднялся на ноги, дабы предложить тост за королевскую семью. Генри в точности повторил мои телодвижения и шлепнулся назад в кресло. И хоть мы оба уже лыка
