из «Тихого Дона», успел повоевать и за красных, и за белых. Он решил не бежать за границу, но «на всякий пожарный» уехал подальше от родных мест, в город Астрахань. Его сын, Григорий Михайлович, прошел всю Великую Отечественную, вернулся с пятью орденами и с целой кучей медалей, после чего осел в Пятигорске, где у него и родились шестеро детей, младшим из которых был мой папа, Александр Григорьевич.
Я была четвертой из пятерых детей. Две моих старших сестры оказались красивыми и женственными – все в маму. Они стали примерными комсомолками и прилежными студентками. Теперь одна из них – бизнесвумен, а вторая – замужем за олигархом местного масштаба. Обе вполне счастливы. Но с ними я никогда не была особо близка. Вероятно, сказывалась большая разница в возрасте.
А вот я, мой старший брат Гриша и младший – Коля, стали, по словам мамы, «тремя мушкетерами». Я не отставала от них во всех шалостях, мало интересовалась куклами и платьями (а краситься я научилась только в десятом классе) и любила лазить с братьями по горам и играть в войну.
Дедушка Гриша учил нас всему, что, по его разумению, должен был уметь настоящий казак – ездить на лошади, рубить шашкой лозу, а также охотиться. А еще у него была пара неучтенных стволов, которые хранились в тайнике на даче. Я неплохо научилась стрелять как из ружья, так и из самого настоящего нагана.
Потом была учеба на журфаке в Краснодаре, который я закончила с красным дипломом. Все это, в совокупности с протекцией моей старшей сестры Тони, которая владеет большим бизнесом в Москве, помогло мне устроиться на канал НТВ. Я сразу стала проситься в «горячие точки», и вскоре – в 2008 году – с помощью наших бывших грузинских соотечественников сбылась «мечта идиотки» – я оказалась в Южной Осетии.
Выяснилось, что одно дело – охота, и совсем другое – война. Первый же бой, который начался внезапно, ознаменовался для меня, признаюсь сразу, легким испугом и большим конфузом – подмоченными трусиками. Хорошо еще, что на мне была длинная юбка, и никто не увидел моего позора.
Но я быстро привыкла к выстрелам и взрывам, и через пару-тройку дней в славном городе Гори встретила капитана Широкина – «можно просто Коля», – в которого влюбилась с первого взгляда. И когда, вскоре после нашей первой встречи, я увидела его тяжелораненого в госпитале, он вдруг с ходу сделал мне предложение – видно было по глазам, рассчитывая на отказ. А я не раздумывала ни секунды.
И через месяц я превратилась в Машу Широкину. Семь лет мы с ним были счастливы… А теперь между нами годы и столетия, и умру я задолго до его рождения. Нет, это не слезы, это так, не обращайте внимания.
Так вот, мой шеф, Коля Домбровский (почему я все время окружена Николаями?) вместе со мной снимал марш взвода морских пехотинцев под командованием высокого светловолосого капитана от Казанского собора до Дворцовой площади. Коля шел впереди, а я – сзади. По дороге к ним присоединились военные музыканты – тоже из нашей группы, и грянули гимн, словам которого меня когда-то
