никого нет, здесь две комнаты, оставайся. Автобусы уже не ходят. Она постелила ему на диване в проходной комнате. Посмотрела, а у него рубашка грязная. Зашла в ванну, с любовью обнимала и целовала, вдыхала аромат его тела, оставленный на рубашке. Стирала и ощущала приятное состояние, как будто она его жена. Повесила рубашку на сушилку в ванне:
–К утру высохнет. Вышла из ванны, думает, что он наверно уже спит. Идёт тихонько на цыпочках, чтоб его не разбудить. А он стоял у двери и ждал её. Схватил, повалил на диван, начал целовать. И вдруг он начал тихонько снимать трусики:
–Нет. Закричала Алька.
–Уходи. Он толкнул её так, что она чуть не упала на пол. Она убежала в другую комнату. Она не могла так, если бы он сказал хотя бы, что любит её или она была бы его невестой, или часто встречались. Какая-то ясность ей нужна была, а так, она что, кукла, захотел– поиграл, надоела – бросил, пошёл к другой. А так она не могла, ей было стыдно:
–Как потом в глаза друг-другу смотреть после этого. Говорила она своим подругам, она считала это грязным, постыдным, только с мужем можно или с женихом, с человеком, который один на всегда. Она услышала, как хлопнула входная дверь. Алька вышла из комнаты, в зале его нет, пошла в ванную, рубашки нет:
–Какой ужас, конец сентября, на улице холодно. Это как он хотел её обидеть и сделать больно:
–На, смотри сволочь, раз ты не даёшь, я ушёл в мокрой рубашке, чтобы ты страдала, чтобы тебе было больно, чтобы ты почувствовала свою вину и раскаялась. Измором возьму, всё равно сдашься, всё равно получу своё. Алька присела на колени на пол и рыдала:
–Да что это такое, почему со мной все обращаются как с тупым, бездушным животным? Да сколько можно надо мной издеваться? Брат меня бьёт как собаку, отчим унижает, мать волком смотрит, на работе стыдно показываться. Да ещё и моя любовь надо мной издевается, мучает. Приходит, когда вздумается и требует, как законный муж, да что я вам всем игрушка что ли, я ведь не железная. Она так рыдала, что ей не стало хватать воздуха. Она прерывисто стала хватать воздух открытым ртом, а выдохнуть не может. Некоторое время она не дышала, спазм сковал грудь. Потом кое-как, со стоном, сумела чуть-чуть вдохнуть воздух, ещё чуть-чуть, потом кое-как раздышалась.
–Всё, хватит, жизнь не удалась, что поделаешь? У меня нет места даже спать. Всё, раз я в этой жизни лишняя, никому не нужная. Меня все пинают, ненавидят, я всем мешаю, значит надо уйти. Она уже резала себе вены полгода назад, но лезвия были тупые, не получилось. Но она порезала бы и тупыми, просто нужно было время, но брат начал стучать в дверь ванны, ругался, грозился выломать дверь, пришлось открыть. Она решила, сейчас она поступит иначе, это наверняка поможет. Одна знакомая в вечерней школе дала ей таблетку и говорит:
–Будешь как пьяная, но запаха алкоголя нет, продаётся свободно в аптеке, только много пить нельзя, можно умереть. Вот это выход, выпью побольше и умру, и разом решу все проблемы. Ей стало немного легче от такого решения.
ГЕНА
У Альки была школьная подружка Галя. Она была немного выше Альки, стройная,
