Евгений Иванович смотрел на следователя, как на палача. Кажется, тот тоже это почувствовал. По крайней мере, он сменил тон и заверил Евгения Ивановича, что без экстремальной необходимости к нему на работу не поедут и не позвонят, что это просто формальность, что так положено. Совершенно убитый, мой клиент продиктовал данные. А потом он потерял всю свою агрессию и принялся умолять. Страх пришел на место ярости. А с ним и откровенность, которую я так долго пыталась в нем найти.
– Адрес. Должность, – невозмутимо спрашивал следователь. – Ваш телефон мы заберем для более глубокой проверки. Можете позвонить мне вот по этому номеру, я вам скажу, когда вы сможете его забрать.
– Но я не могу без телефона! Мне по работе могут позвонить. Даже завтра, – и Евгений Иванович посмотрел на меня, как олененок Бэмби, которого вот-вот пустят на котлеты.
– Это не наши проблемы. Мы действуем по закону.
– А конфиденциальность? Вы же обязаны. Да? Мне нельзя сейчас терять работу. Я женщину встретил, с ребенком. Мне нужно… нужно… Может быть, я решу жениться. Чужой ребенок – это же ответственность, понимаете. Не могу я потерять работу. А, кому я все это говорю! – Евгений Иванович всплеснул руками и вдруг посмотрел мне в глаза. Раненый Бэмби. Я невольно прикрыла рот ладонью. Ни разу, ни на секунду я не заподозрила его в том, что он влюблен. Самый черствый, напряженный, готовый броситься в драку, все измеряющий деньгами – он хотел жениться? На женщине с ребенком? Поэтому-то он так хотел повышения, ради своей будущей семьи? Любовь – это всего лишь инстинкт? Поэтому он ходил ко мне?
– Я куплю вам новый телефон, – сказала я. – Я куплю вам его прямо сейчас. Вот выйдем из дома – и в салон. Только не нервничайте.
– Да не надо, – махнул рукой Евгений Иванович. – Чего уж там.
– Нет, надо. Мне надо. Это все… из-за меня же.
– Я все же так понял, что это все – из-за вашего мужа, разве нет? – переспросил Евгений Иванович.
– Нет. То есть да, но это ничего не меняет. Знаете, я правда хочу сделать хотя бы это. Ничего остального я изменить не могу, но это-то в моей власти, – настояла я. Поменяете сим-карту – и все. На работе никто не заметит. Девушка ваша не заметит.
– Ей тридцать два, – зачем-то уточнил Евгений Иванович. – А сыну восемь. Я не уверен, что это все – хорошая идея. Он же никогда меня не будет считать настоящим отцом. Знаете, сколько конфликтов на этой почве бывает? И я ничего не могу поделать, не люблю я его. Не то чтобы я к нему плохо относился, но, знаете, нет мне до него дела. Я могу с ним чай попить, могу в зоопарк сходить. Тут как-то мы с ним идем домой из школы, а он спрашивает меня, будем ли мы с его матерью жениться. Я онемел, не знал, чего ответить. А он и ждать не стал, сказал, что сам бы ни за что жениться не стал. Потому что это ж надо с чужой девочкой жить в одной комнате.
– Мы почти закончили! – крикнул кто-то из комнаты.
– Есть что-то?
– Ни черта, Максим Андреевич.
– Вы шли с ним из школы?
– Я иногда его забираю. Раньше заканчиваю. –
