повернется у меня язык их окрестить». И все – сорван волшебный момент признания: «Знаешь, а у меня сегодня самый счастливый день». Нет, он не будет счастливым, если хоть кто-нибудь начнет ворчать.
Оно ведь как получается? Как по математической формуле философа Паскаля, только не применительно к преимуществу веры в Бога (лучше верить, чем не верить, так как с точки зрения вероятности верующий не проигрывает, даже если он оказался не прав, а атеист однозначно пасует в случае, если Бог все-таки есть). Покуда один человек счастлив и второй человек счастлив, то и быть счастью в этом доме. Но ежели один из них несчастен (несчастье обоих даже представлять рискованно), то пиши пропало. Ворчливость порождает злость.
Впрочем, премудрый Сократ выработал внутреннее спокойствие к ворчливости своей супруги, и ничего, был доволен. Даже когда он созывал к себе в гости друзей и, скажем прямо, угощал их весьма скупо (а что вы хотели от философа, чьи кулинарные способности воспаряют к духовным сферам?), он не обращал внимания на стенания Ксантиппы. Говорят, он мудро отвечал: им понравится наш стол, если гости скромны, но ежели они все-таки весьма прожорливы, то досада раззадорит их в безудержных речах.
Да, время, разумеется, было другое – никаких тебе телевизионных новостей, мучительно влияющих на психику, никакого ускоренного темпа жизни, никаких рекламных баннеров с призывом быть красивым и здоровым. Это очень напрягает, особенно если ты некрасив и нездоров. В Древней Греции жилось все же попроще. Но люди были такими же, как и сейчас, и сварливая жена Сократа ни раз обливала его помоями в приступе недовольства. А афинский философ (куда нам сегодня до таких побед?) невозмутимо переносил внешние раздражители, словно напоминая нам всем: «Выберешь хорошую жену, станешь счастливым человеком; выберешь же плохую – философом». В любом раскладе – победа.
2
Но что мы все, ей-богу, о склочных женах?! Не поговорить ли нам о ворчливых мужьях? Их тоже в достатке, к чему лукавить? Вот оратор Либаний даже написал недурную речь на эту тему: «Угрюмый ворчун, женившийся на болтливой женщине, подает в суд на самого себя и просит смерти». Пороков в одном названии перечисляется достаточно – одно лишь то, что жена вечно интересуется жизнью мужа: «Где ты был? Откуда пришел? С кем говорил? Что слышал нового? Ходил ли ты в суд? Много ли было народа? Кто подал жалобу?» – очень расстраивает главного героя.
Но и его ворчливости нет предела. Было это приблизительно так.
Один мой друг, говорит рассказчик, посоветовал мне взять в жены девушку. К чему это высокомерное одиночество? Угождать своим прихотям – сплошное счастье, но ведь и о будущем подумать должно. Жена должна быть проста и молчалива. Тогда это будет благо. Жена должна вести себя так, будто ее и нет рядом вовсе. Тогда это будет благо. Но что хотел этот простодушный гражданин, кладбищенского молчания в доме? Он денно и нощно сетует на то, что жена делится с ним сплетнями, обсуждает досужие дела и не дарит ему спокойствие. Быть может, стоило ему и посожалеть,
