бы не отменили крепостное право, ты бы тоже был крепостным?
– Конечно.
– Ия? Нет, я не мог быть крепостным – моя мама дворянка!
– Если бы я остался крепостным, а мама вышла за меня замуж, – ответил отец, – она бы тоже стала крепостной. Таков был закон.
После посещения Ивановских бугров Аркадий долго ходил молчаливым и вскрикивал во сне.
Побег
Приходя после школы домой, Аркадий кричал с порога:
– Тетя Даша, письмо от папы есть?
И если письмо его ждало, кидал ранец, садился прямо у порога и читал. Петр Исидорович сообщал, что служит под Ригой в резервном полку, их учат разным солдатским премудростям – ходить строем, разбирать винтовку, копать окопы, так что здесь он застрянет надолго. Аркадия это радовало: значит, опасность отцу пока не угрожает. И мальчика начали волновать другие проблемы.
«Папочка, – писал он, – я знаю, что некоторые присылают винтовки с фронта в подарок кому-нибудь, как это делается? Может, можно как-нибудь и мне прислать? Уж очень хочется, чтобы что-нибудь на память о войне осталось»*[2].
Всегда внимательный к просьбам сына, отец на это письмо не ответил. Зайдя однажды к соседям, Аркадий увидел на подзеркальнике в прихожей открытку: Петр Исидорович сообщал друзьям, что из резервного полка, где он находится, отбирают добровольцев на передовую. «Шлю свой привет, – заканчивал он, – и бог весть, не последний ли?»*
Аркадий замер. Этого отец домой не сообщал. Так вот с какими мыслями он там живет! Аркадий был ошеломлен. Он сунул открытку в карман: в конце концов, она прислана его папой. Ночью Аркадий долго не спал, а к утру принял решение.
Мальчик потихоньку стал копить деньги, которые мать давала то на тетради, то на кинематограф. Купил карманный фонарик с запасной батарейкой, складной ножик. Два рубля у него еще осталось. И он прикинул, что на дорогу до фронта ему вполне хватит.
Для окончательных сборов Аркадий выбрал такой вечер, когда мать дежурила в больнице. А то у нее была опасная привычка: мельком взглянув в глаза, она мгновенно угадывала все тайные мысли, садилась рядом, обнимала своей теплой, мягкой рукой и говорила:
– Выкладывай, мой мучитель, чего ты там уже опять придумал?
И приходилось выкладывать, потому что перехитрить маму не было никакой возможности.
А тут матери дома не было. Тетя Даша укладывала малышей. И Аркадий завел беседу с Наташей.
– Понимаешь, Галочка, начались дожди, а папа сидит в сырых окопах. Наверное, даже с мокрыми ногами. И возле него ни одной родной души. Понимаешь?
Галочка ничего не понимала, но глядела на брата восхищенными и благодарными глазами: Аркаша никогда с ней так серьезно не говорил.
– Не огорчай маму и чаще пиши папе, – наставлял он ее.
Девочка кивала: она была послушной сестрой.
Проснулся Аркадий рано.
– Я
Здесь и дальше подлинные письма и документы отмечены звездочкой.
