будете здесь, зайдите сначала в собор, а потом мы вместе сходим к вашему брату. Договорились?
– Да, конечно, господин капитан.
Николь ничего не сказала родителям, чтобы не расстраивать их раньше времени. Жаль, придется добираться общественным транспортом: старенькая машина нуждалась в ремонте, и она отдала ее в гараж. Прямого автобуса до Шартра нет, но нужно ехать. И почему ей отвечал капитан полиции? Что-то произошло в соборе. Хоть бы ничего плохого не случилось с братом. Николь быстро собралась и поехала в Шартр.
Максу открыл сам Гершвин Марк Иосифович. И сразу же вместо приветствия сказал:
– Уеду я от вас в Париж. Надоели. Сказал же, что ничего не знаю. Это уже третий визит, молодой человек. Беспокоите старика…
– Да какой же вы старик, Марк Иосифович… Здравствуйте, бесценный вы наш. Разрешите я войду. Вы мне очень нужны, без вас никак.
– А я могу вам отказать и не разрешить?
– Можете, Марк Иосифович. Я не из МУРа. Я теперь частный детектив. Но я очень надеюсь, что вы меня выслушаете и поможете.
Макс с таким виноватым и подобострастным видом посмотрел на Гершвина, что тот только вздохнул и отворил дверь.
– Только недолго. Ваши товарищи из МУРа меня вчера промурыжили три часа, думал, инфаркт у меня после них будет. Таблетки пил.
– Обещаю, я вас сильно мурыжить не буду и до инфаркта не доведу.
Макс пошутил, и они вместе рассмеялись, видимо, представив, каким образом можно мурыжить несильно, то есть так, чтобы не случился сердечный приступ.
– Чаю хотите?
– Нет, спасибо.
Макс не захотел пить чай из чашки, которая не чистилась пару недель. Как старик может жить в таком бардаке? Книги вперемешку с тетрадями и рисунками, стулья завалены всяким хламом, пыль давно не вытиралась.
– Извините, у меня бардак. Обычно убирает дочка, но она давно не приезжала. Как приедет, снова будет ругаться. В прошлый раз, когда она прибралась в доме, она меня обозвала засранцем евреем. Можно подумать, она – китаянка… Сказала, что еще раз увидит квартиру в таком состоянии, выбросит все в мусор. Но я не могу по-другому. Я после ее уборки ничего не мог найти. Чуть не плакал.
– А где ваша супруга Ида Михайловна?
– Идочка в Париже. А я вот, старый еврей, не могу без Москвы. Две недели там побуду и назад – домой, в Россию. Мне там неуютно. Мне надо чувствовать просторы необъятной родины.
Макс улыбнулся.
– Не верите? Ну как хотите. Так вот, мне, знаете ли, совсем не хочется в конце жизни затеряться где-нибудь в сибирских бескрайних просторах. Поэтому вы напрасно думаете, что я причастен к нехорошим делам. Вы, Максим, зря теряете время.
– Ну что вы, Марк Иосифович, когда я общаюсь с вами, я никак не могу потерять время зря. Вы же просто кладезь информации! Да и потом, мне приятно общаться с вами как с самым мудрым евреем, которого я знаю. А о ваших талантах коммерсанта легенды ходят. Еще когда мы с вами встречались в девяностые
