не верю, что она могла пойти на убийство из-за этого. Вся эта шумиха пятнадцать лет назад – это не более чем шумиха. Мое мнение таково: не тратьте время на госпожу Истомину. Хотя, поверьте, общение с ней доставит вам истинное удовольствие, но к разгадке похищения покрова вы не приблизитесь ни на дюйм.
«Увидим…», – подумал Макс.
Когда он выходил из кабинета, то с сожалением отметил, что Анечки не было на месте, очевидно, она вышла на минутку. «Завтра надо найти предлог и позвонить ей».
Он вышел, набрал номер Андрея. Каково же было его удивление, когда ему ответил чужой голос: «Вы друг Андрея? Приезжайте. На него совершено нападение, ему нужна ваша помощь». Адрес, по кторому ему предлагали приехать, был адресом Истоминых. Максим рванул туда, по пути позвонил Красавину и коротко объяснил, куда и зачем едет. Просил его не паниковать раньше времени, но сам нервничал, ругал себя, что не поехал вместе с Андреем.
Андрей Шустров лежал на диване, как он понял, в гостиной Истоминых. Болел затылок. Ага, болит, значит, живой. Что произошло до этого, он помнил отлично. Он поднялся на этаж, дверь была открыта. Очевидно, его уже ждали. Он вошел, огляделся, прошел из коридора в гостиную. Было тихо. Он помнил, что спросил: «Есть кто-нибудь?» и услышал сзади шорох. Хотел обернуться и посмотреть, кто там, даже приготовил свою загадочную улыбку, ожидая увидеть Людмилу Александровну или «мадам», как они с Максом окрестили ее, и потерял сознание. Удар по голове, боль, туман.
Сейчас он лежал на подушках, голова приподнята, возле него сидел доктор («в белом халате, значит, доктор», – отметил про себя Андрей), щупал пульс, проводил какие-то манипуляции с головой. Увидев, что Андрей очнулся, сказал что-то вроде: «Ну, слава Богу, жить будет, рана неглубокая. Но надо проверить на предмет сотрясения мозга, хотя по моим наблюдениям, сотрясения нет. Нужен покой два-три дня, примочки и понаблюдать за состоянием». Кому он это говорил? Андрей приоткрыл глаза. Рядом стояла Истомина (он пару раз ходил на ее лекции, ошибиться никак не мог – это была она), чуть поодаль он заметил еще чей-то силуэт. «Сколько я тут провалялся? И как меня угораздило вообще? Неужели сама меня стукнула? Но зачем? Предупредила, чтоб не заходил слишком далеко? Навела справки, узнала, что я детектив? Стоп. Где мой кейс? Там была фотокопия гравюры от Саши». Он промычал что-то вроде: «куейс». На что ему тут же ответили: «Не волнуйтесь, ваш кейс на месте, вот он». Интересно, она уже рассмотрела фотокопию? Что она может сказать по этому поводу? Саша, например, думает, что это гравюра Вольгемута. А она? И если она попросит принести саму гравюру? «Тогда мне нужно будет надеть каску и бронежилет», – Андрей мрачно улыбнулся.
– Ну вот, улыбаемся, значит, все в порядке. Вам повезло, юноша. Если б удар пришелся чуть правее, последствия были бы гораздо серьезнее, – проговорил доктор.
– Повезло, говорите. А кто это меня так? – открыл глаза Андрей и выразительно посмотрел на мадам.
Она проводила доктора, расплатилась с ним (Андрей увидел, как она дала ему денег), потом
