временем Требоний, который полюбил Спартака, а может быть, имел и некоторые виды на него в будущем, усердно занялся судьбой Мирцы. Друг Квинта Гортензия и горячий поклонник его ораторского таланта, он имел возможность порекомендовать Валерии, сестре Гортензия, купить Мирцу, которая была воспитанной и образованной девушкой, говорила по-гречески, умела умащивать тело маслами и благовониями, знала толк в притираниях, употреблявшихся знатными патрицианками, и могла быть полезной Валерии для ухода за ее особой.
Валерия не возражала против покупки новой рабыни, если та подойдет ей. Она пожелала увидеть Мирцу, поговорила с ней, и, так как Мирца ей понравилась, тут же купила ее за сорок пять тысяч сестерциев. Вместе с другими рабынями она увезла ее в дом Суллы, женой которого Валерия стала 15 декабря прошлого года.
Хотя это и не совпадало с планами Спартака, мечтавшего о том, чтобы сестра его стала свободной, все же в ее положении это оказалось лучшим выходом: по крайней мере, она была избавлена – и, возможно, навсегда – от позора и бесчестья.
Итак, в какой-то мере устроив судьбу Мирцы, Спартак занялся другими серьезными и, по-видимому, требующими тайны делами, судя по частым его беседам с Катилиной и ежедневным продолжительным свиданиям с ним. Фракиец, кроме того, усердно посещал все школы гладиаторов, а когда в Риме происходили состязания, то он бывал во всех кабачках и тавернах Субуры и Эсквилина, где постоянно искал встреч с гладиаторами и рабами.
О чем же он мечтал, за какое дело взялся, что он замыслил?
Об этом читатель скоро узнает.
Как-то, стоя на верхней галерее базилики Эмилия, Спартак был погружен в глубокое раздумье; он не слышал того, что говорилось вокруг, и ни разу не повернул головы в ту сторону, где громко болтали между собой Гай Тауривий, Эмилий Варин и Апулей Тудертин, не слышал их крикливых голосов и грубых острот.
– Очень хорошо, отлично! – говорил Гай Тауривий, продолжая разговор с товарищами.– Ах, этот милейший Сулла!.. Он решил, что можно разрушить памятники славы Мария? Ах! Ах! Счастливый диктатор думал, что достаточно свалить статую, воздвигнутую в честь Мария на Пинцийском холме, и арку в Капитолии, воздвигнутую в честь победы над тевтонами и кимврами,– и память о Марии исчезнет! Да, да, он считал, что этого достаточно, чтобы стереть всякий след, всякое воспоминание о бессмертных подвигах уроженца Арпина. Несчастный безумец!.. Из-за его свирепости и страшного могущества в наших городах, пожалуй, не осталось бы жителей и вся Италия превратилась бы в груду развалин. Но, как бы то ни было, Югурту победил не он, а Марий! И не кто иной, как Марий, одержал победу при Аквах Секстиевых и Верцеллах!
– Бедный глупец! – визгливо кричал Эмилий Варин.– А вот консул Лепид украшает базилику чудесными щитами, на которых увековечены победы Мария над кимврами!
– Я и говорил, что этот Лепид будет бельмом на глазу у счастливого диктатора!
– Брось
